Греховное падение

Одно дело что-то не помнить, не понимать, но хотя бы внутренне знать, что это твои родители — твоя семья. В такие моменты наплевать, что недавно был не самый лучший разговор, что тобой пытались управлять дома, что были рады только внешне, а на деле показывали недовольство дочерью — плевать. Хочется защитить хотя бы ту часть — сокровенную, которую считаешь истиной, но не знаешь, как, потому что… А что если? Вспыхивает в голове едким голосом. Что, если это правда, и отец не родной? Тогда бы можно было понять то поверхностное отношение, которое встретилось дома, понять, что не любят, лишь хотят манипулировать в угоду себе и своему бизнесу, а чувства ребенка не важны — ведь он не родной.

— Если мой отец не родной, то тогда кто родной? — задаю закономерный вопрос, когда на предыдущий так и не получаю ответа.

— Дэвис, — отвечает коротко.

— Дядя? — Ошарашено переспрашиваю, дядю я тоже помню, только Маркус назвал имя, так и образ дяди перед глазами появился. — Не может быть, — даже качаю головой, неверяще.

— Может, — уверяет Мрак спокойно. — Правда, насколько мне известно, имеет место донорство.

— Донорство? Дядя? Ты уверен, что это правда?

— Более чем, — внимательно наблюдает за моей реакцией, отхлебывая из стакана какую-то темную жидкость, наверное, алкоголь, думаю про себя.

Отмечаю его повышенное внимание кожей, складывается ощущение, что он изучает меня, как букашку, — и отчего именно это сравнение? — но оно есть… Чувство, что тебя изучают под микроскопом, разделывая словно лазером все твои внутренние слои, ковыряясь в голове с упорством повернутого на какой-то своей идее ученого. Брр. Даже мурашки пробегают от его такого взгляда, я тушуюсь, прячу глаза. Мысли разбегаются, я не знаю, во что верить, что думать, а еще мне интересно, почему он решил все это рассказать, и что он хочет этим добиться, открывая мне глаза? Так и хочется, чтобы это было какое-то шоу и сейчас кто-то выпрыгнет из-за угла и крикнет: "шутка", но нет. Неужели это правда?

— Не буду спрашивать, откуда тебе это известно, одно волнует — почему именно Дэвис? — спрашиваю, сглатывая, не верится, что дядя мой папа.

— Твой отец бесплоден, а Дэвис его брат, — пожимает плечами Мрак, будто в порядке вещей такое сообщать просто так, будто только что говорил о погоде, а не о моей семье.

Дэвис? Не может быть. Или может? Я на него работала, восхищалась, ровнялась, помню, что хотела быть похожей на него, но не помню, почему, как и не помню, как оказалась работающей на Мрака, если сказанное им правда.

— А ты смог бы вернуть мне память? — спрашиваю, переводя тему.

С каждым новым открытием, каждым новым шагом появляется одно единственное желание — закрыть глаза, чтобы в следующий уже открыть с воспоминаниями, потому что без них я чувствую себя не полной. Не пустой, нет, скорее потерянной в океане хаоса, случайно или специально брошенных фраз, значения которых я не всегда понимаю.

— Я не Бог, — усмехается, — но он тебе и не нужен, ты все вспомнишь, только тебя нужно подтолкнуть. Хочешь? — я киваю, сглатывая вмиг ставшую вязкой слюну, соглашаясь.

И почему мне кажется, что толчок этот не предполагает ничего хорошего? Или это я вновь боюсь того опасного блеска в его глазах, что появилось после моего согласия? А может, это потому, что Мрак тут же уходит из комнаты, отстраняясь от меня, будто и сам не хочет, чтобы я все узнала, так, во всяком случае, кажется, когда я слышу его холодное: "переоденься, у тебя пять минут".

Почему я чувствую, что иду на закланье? Почему нет приближающего удовлетворения от возможности вспомнить свою жизнь без пробелов?

Мы садимся в автомобиль. Без водителя, только мы вдвоем, и это тоже настораживает.

— Пристегнись, — бросает через плечо, видя, как я умащиваюсь на заднем сидении, — можешь поспать, если хочешь, я тебя наверняка утомил, — я вижу его улыбку в зеркале заднего вида и вспыхиваю румянцем на щеках.

Утомил не то слово, чтобы охарактеризовать все произошедшее, он меня убил… Убил представление о нормальности наших отношений, отравив своим сладким ядом похоти, потому что от одного напоминания нашей близости между ног становится влажно, а внутренние мышцы напрягаются, будто требуют продолжения.

Я закусываю губу и утыкаюсь взглядом в окно. Почему он постоянно сбивает меня с толку? Напоминает о моих низменных желаниях? Ему это нравится? Нравится видеть власть надо мной? Задаю себе вопрос и уже знаю ответ — да.

— Нам долго ехать? — Спрашиваю, когда понимаю, что мы покидаем пределы города.

— Да, — отвечает, — не беспокойся, доставлю в лучшем виде.

Об этом я как раз и не переживаю, думаю я и снова отворачиваюсь, утыкаясь взглядом в проносящийся пейзаж за окном. В какой-то момент я все-таки засыпаю, укачанная плавным управлением автомобиля опытным водителем. И зачем ему водитель, когда сам водит прекрасно? Появляется последняя моя мысль — очередное воспоминание, прежде чем сон забирает в свои объятья, и в голове всегда есть ответ-подсказка — статусность. И почему меня это не удивляет?