Греко-персидские войны

Гребцы налегли на весла, и триеры ринулись вперед. Хищно блестели бронзовые тараны, сияли на солнце начищенные до блеска шлемы и доспехи толпившихся на палубах гоплитов. На одном из кораблей воины затянули боевую песню, и ее подхватили на других триерах. Дикое воодушевление охватило всех – от командующего до последнего гребца. «Дети эллинов, в бой за свободу родины!» – срывая голос, громко кричал Эврибиад. Греческие и персидские флоты сблизились, лучники натянули луки, и дождь стрел пролился на палубы кораблей. Брызнула первая кровь, упали первые убитые и раненые. А затем две армады столкнулись.

Контратака эллинов оказалась для персов полной неожиданностью. Их боевой порядок во время наступления пришел в полное расстройство, и греческие триерархи этим мастерски воспользовались. Кроме того, волны раскачивали высокие корабли финикийцев и разворачивали их бортом к атакующему врагу. В то же время волна не мешала низко сидящим в воде триерам успешно таранить суда противника. Кормчие искусно маневрировали, проводя триеры воль вражеских кораблей, ломая противнику весла и сдирая обшивку с бортов. Эллины старались держать строй, действовали грамотно и расчетливо, в то время как финикийские и ионийские корабли перемешались и сбились в большие кучи. Зажатый между островом и материком, персидский флот не мог использовать свой численный перевес. Персидские корабли мешали друг другу, зато греки действовали слаженно и без помех. Первое вражеское судно было захвачено афинским триерархом Ликомедом, вскоре его почин подхватили и другие эллины.

Командующий флотом ионийских эллинов Ариабигн решил личным примером вдохнуть мужество в своих воинов и приказал кормчему направить корабль в гущу битвы. Стоя на палубе, брат Ксеркса расстреливал из лука вражеских гребцов и воинов, а когда корабли сближались, метал в греков дротики. Когда Ариабигн увидел, что прямо на них идет афинская триера, то велел кормчему развернуть корабль и самим атаковать неприятеля. Два судна столкнулись и сцепились таранами, но командующий не растерялся, выхватил из ножен акинак и повел своих людей на захват вражеского корабля. Ариабигн спрыгнул на палубу триеры, но двое гоплитов ударили перса копьями и сбросили в море. Это были начавший битву триерарх Аминий и его земляк, воин по имени Сокл. Тело персидского военачальника осталось плавать среди обломков, а триера, освободив таран, вновь атаковала ионийского флагмана и потопила его.

Лишившись командующего, малоазийские греки продолжали храбро сражаться. Особенно отличились командиры триер с острова Самос – Феоместор и Филак. Ксеркс был настолько восхищен их доблестью, что сделал Феоместора тираном Самоса, а Филаку пожаловал земельные владения и назвал «благодетелем»[72] царя. Впрочем, в этот день храбро сражался весь флот царя, другое дело, что условия, в которых оказались персы, не позволили им продемонстрировать перед владыкой все, на что они были способны.

Ксеркс сидел на троне и внимательно следил за тем, что происходило в проливе. Когда кто-либо из командиров кораблей персидского флота совершал искусный маневр и удачно атаковал вражеское судно, царь подробно расспрашивал о нем, а писцы записывали имя героя, имя его отца и город, из которого он был родом. Неожиданно перед царем предстала группа командиров финикийских кораблей, обратившихся к Ксерксу с просьбой наказать ионийцев. Эти люди обвиняли малоазийских греков в измене и утверждали, что из-за них они потеряли свои корабли. Ксеркс нахмурился и хотел было распорядиться, чтобы после битвы к нему доставили всех ионийских военачальников, но в этот момент стоявший рядом знатный перс Ариарамн обратил внимание царя на жаркую схватку между самофракийским кораблем и афинской триерой. Посмотреть действительно было на что. Самофракийцы протаранили вражеское судно, и оно пошло ко дну, но в этот момент им самим пробила борт греческая триера. Однако командир самофракийцев не растерялся, а велел забросать противника дротиками, после чего повел своих людей на вражеский корабль. В рукопашной схватке все греки были перебиты или сброшены за борт, а их триера оказалась захвачена. Корабли самофракийцев входили в состав флота ионических греков, и Ариарамн об этом напомнил Ксерксу. Царь сразу же указал рукой на стоявших у трона финикийских командиров и велел отрубить им головы, поскольку они возводят клевету на храбрецов. Хотят свои просчеты свалить на других людей. Умоляющих о милости финикийцев увели, а Ксеркс вновь сосредоточил свое внимание на битве.