Грэм Мастертон. Рассказы

Он медленно подошёл. Черно-белая рубашка в полоску, мятые голубые слаксы и шикарные малиновые подтяжки. Так старались выглядеть все Эллисы: стиль практичного газетного издателя, типичного пройдохи в прокуренной комнате. Старомодный, но не лишённый особой бостонской харизмы.

— Покажи мне, — сказал он тихим, мягким шёпотом. Хелен скорей чувствовала, что он сказал, чем слышала. Казалось, будто бы где-то вдалеке гремел гром.

— В спальне, — сказала она. — Не здесь.

Он оглядел библиотеку, заставленную антикварными книгами в кожаных переплётах, мрачные портреты предков на стенах. В углу библиотеки, рядом с окном, стоял тот самый печатный станок, который его прапрадед использовал, когда издавал первые выпуски «Бикон-хилл Мессенджера».

— Где может быть лучше, чем здесь? — поинтересовался он. Возможно, у неё было что-то, чего он очень хотел, но его желания по-прежнему оставались для неё законом.

Шёлковый халат соскользнул с её плеч на пол, где лёг, словно лужица крови. Под халатом был бюстгальтер с маленькими чашками, поднимающими и разделяющими грудь, но не закрывающими её. Соски зарделись — темно-розовые, словно ягоды малины.

Но его внимание было приковано к маленькому алому треугольнику у неё меж ног. Он ослабил галстук и раскрыл воротник, задышав часто и резко.

— Покажи мне, — повторил он.

— Не боишься? — спросила она. Вдруг ей показалось, что такое возможно.

Он наградил её тяжёлым взглядом.

— Боюсь? Что ты несёшь вообще? Может, это твоя идея, но я за неё платил. Показывай.

Она развязала алую верёвочку на трусиках, и они упали на её левую лодыжку, словно кандалы.

— Господи, — прошептал Брэдли. — Она прекрасна.

Хелен обнажила свою бледную, пухлую, хорошо провощённую вагину. Но прямо над её собственной была ещё одна, такая же пухлая, такая же манящая и столь же влажная. Только овальный шрам показывал, где доктор Арколио вшил её в пах, не более заметный, чем лёгкий ожог первой степени.

Выпучив глаза, Брэдли встал перед ней на колени и прижал ладони к её бёдрам. Он разглядывал её близнецов в блаженном экстазе.

— Она прекрасна! Прекрасна! Это самое лучшее, что я видел в жизни!

Он остановился и посмотрел вверх, внезапно по-мальчишечьи спросив:

— Можно потрогать? Она такая же?

— Конечно, можно, — сказала Хелен. — Ты за неё заплатил. Она твоя.

Дрожащими руками Брэдли погладил мягкие губы её новой вагины.

— Ты это чувствуешь? Чувствуешь, как настоящую?

— Конечно. Приятно.

Он потрогал её второй клитор, пока тот не начал твердеть. Тогда он протолкнул средний палец в тёплую, влажную глубину её второй вагины.

— Прекрасно! Она такая же! Невероятно! Господи! Невероятно!

Он прошёл к двери, закрыл её пинком и запер на ключ, после чего вернулся к ней, сбрасывая подтяжки, разрывая их и выскакивая из брюк. Подойдя к Хелен, он уже разделся, если не считать полосатых трусов. Затем стянул и их, обнажив большой налитый кровью член.

Он толкнул её на ковёр и яростно вошёл в неё, без всяких прелюдий и ласк — только неистовая, взрывная похоть. Сначала он вошёл в её новую вагину, потом в её собственную, а затем — сзади. Он носился от одного к другому, словно изголодавшийся нищий, разрывающийся между мясом, хлебом и конфетой.

Поначалу испугавшись напора его сексуальной атаки, Хелен не чувствовала ничего, кроме фрикций и спазмов. Но чем больше Брэдли молотил её, чем больше он задыхался от напряжения, тем больше она ловила такую волну удовольствия, какая не могла сравниться ни с чем в прошлом; оно было сильнее вдвое, втрое. Удовольствие настолько всеобъемлющее, что она ухватилась обеими руками, задумавшись, а не будет ли это удовольствие слишком сильным, чтобы её мозг с ним справился.

Брэдли входил в её вторую вагину снова и снова, и она чувствовала, что сойдёт с ума либо же умрёт.

После же, словно попав под тёплую приливную волну в тропиках, она отключилась.

Очнувшись, она услышала, что Брэдли говорил по телефону. Он не оделся, белый, грузный и волосатый, и его член висел, как слива в носке.

— Джордж? Слушай, Джордж. Ты должен приехать. Сейчас же! Это просто фантастика! Ты такого в жизни не пробовал. Не спорь, Джордж, бросай все свои дела и тащи свою жопу сюда как можно скорее. И не забудь зубную щётку, потому что этой ночью ты никуда не поедешь, это я тебе обещаю!

Она открыла глаза незадолго до заката. Она лежала на середине императорских размеров кровати; справа тяжело храпел Брэдли, собственнически накрыв её вторую вагину. Слева похрапывал Джордж Картин — в другой тональности, словно дремал, и его рука накрывала её собственную вагину. Зад болел, а в пересохшем рту чувствовался ни на что больше не похожий запах спермы.

Ощущения были странные. Она чувствовала, словно в ней были две женщины. Вторая вагина дала ей необыкновенное чувство дуальности личности и тела, а вместе с ним и уверенность в своём будущем. Брэдли снова и снова повторял, как восхитительна она была, что она была неповторима и что он никогда, никогда её не бросит.

Доктор Арколио, подумала она, вы бы мной гордились.