Гремя огнем…

Часа через два, в очередной раз вернувшись к столу в сопровождении кавалера, Алина решила, что ей не помешает отдышаться, немного остыть и побыть в тишине. Зимний сад подходил для этого лучше всего. На улице уже стемнело, насколько это вообще возможно при белых ночах, прохладно и нет дождя. Но все же выходить не хотелось.

Город еще не спит. В окна отчетливо видно, как по дороге снуют автомобили с зажженными ацетиленовыми фарами. А значит, и копоть, и гарь, и извечный запах горящего угля и нефтепродуктов. Да и присесть там негде. Можно, конечно, перейти через проспект и углубиться в сквер. Там уж в лавочках недостатка нет. И копоть практически отсутствует. Но «практически» — это не «полностью», и запахи никуда не денутся, тем более в безветрие. Когда еще вступит в полную силу закон о чистом топливе в городах! Лучше уж зимний сад.

Дождавшись перерыва между танцами, тишком скользнула в дверь, уходя из поля зрения уже изрядно захмелевших молодых офицеров. Угу. Она уже давно не тот гадкий утенок, а потому и внимание на нее очень даже обращают, и репутация работает на это. Как же, девица-юнкер, за три года так и не познавшая греха. За право оказаться первым молодые люди готовы сражаться, не щадя живота своего. Выражение образное, конечно. Но вот именно сегодня подвыпившая молодежь наперебой испытывает на ней свои чары.

— Кхм…

Алина, отчего-то решившая в подробностях рассмотреть пальму, резко обернулась на легкое покашливание. Перед ней стоял подпоручик. Молодая поросль. Тут и гадать не приходится. Парадный мундир, новенький, еще не обмятый, что говорится, только из-под иглы портного. Сверкающие золотом погоны. На освещении зимнего сада хозяин гостиницы не экономил. Не электричество, но немногим ему уступающие ацетиленовые светильники в прозрачных, как слеза, колбах.

Девушка смерила офицера взглядом. Что и говорить, в пехотных училищах ограничений по росту нет. Этот вымахал за метр восемьдесят и статью ничуть не обижен. Хоть сейчас в гвардию. Но эполетов не видно. Одно из двух: либо недотягивает, либо сам не согласился там служить. Уж больно накладно для обычного офицера.

Традиций и условностей в гвардии с лихвой хватит на всю российскую армию. Причем многие из них больно бьют по карману. Если рассчитываешь на одно жалованье, то будь готов к тому, чтобы экономить на всем и жить едва ли не на хлебе и воде. Причем даже будучи не обремененным семьей. И это вовсе не фигура речи.

— Чем могу быть полезна? — вздернув бровь, холодно поинтересовалась Алина.

Взор незнакомца скользнул по точеной фигурке и задержался на груди. А вернее, на солдатском «Георгии», знаках за Хасанские и Хинганские бои да планке за ранение. Не сказать, что иконостас, но, учитывая возраст стоявшей перед ним девушки, более чем впечатляло.

— Разрешите представиться, подпоручик Дроздов, Виктор Михайлович, — бросив руки по швам и вздернув подбородок, четко произнес он, как видно, не желая ударить в грязь лицом.

Хотя и видно, что дается ему это с некоторой натугой. До шатающегося состояния еще далеко, но вот язык уже заплетается. Что и говорить, выпуск сегодня не только у нее, и далеко не все столь уж воздержаны в питие, как она.

— Дробышева, Алина Владимировна, — склонив головку набок и одаривая молодого офицера своей обворожительной улыбкой, ответила она. — Куда распределили, братец?

— Пятьдесят седьмой Особый корпус, — так же расплывшись в улыбке, ответил Дроздов.

Сразу видно, сам рвется в Монголию, ибо сегодня это все еще престижно. Газеты, книги, кино и театры — везде пестрит одно и то же: служба на Дальнем Востоке — для настоящих солдат и моряков. А уж после прошлогоднего разгрома японцев так и подавно.

Вообще-то, результатами этой маленькой, но победоносной войны многие были недовольны. Бог с ним, с Порт-Артуром, но уж Южный-то Сахалин вернуть под руку русского царя — святое дело. Да и крепость-порт, овеянная славой, обильно политая кровью русского солдата, требует реванша. Многие либеральные и марксистские газеты пестрели призывами поквитаться наконец с Японией, за интервенцию в том числе.

Вот только государь строго-настрого запретил пересекать границу с Маньчжоу-Го. В настоящее время Россия не могла позволить втянуть себя в большую войну. Очень может быть, что именно эту цель и преследовали Англия и Германия, всячески поддерживая Японию. И это в то время, как в Европе градус напряженности постепенно поднимался.

Нет, о Великой войне не могло быть и речи. Это чревато чем-то настолько страшным, что от одной подобной мысли на душе становилось неуютно и тоскливо. Европу сегодня кроили локальными конфликтами. К примеру, в результате воплощенного в жизнь аншлюса Германия объединилась с Австрией. Или, вернее будет сказать, поглотила ее.