Гремучий ручей

– Нет. – Танюшка вздернула подбородок. – Я сначала испугалась, а потом разозлилась. Мне кажется, я сделала ей больно.

– Вполне возможно.

– Возможно? – Танюшка остановилась, встала напротив Ольги, заглянула ей в глаза. На мгновение показалось, что она пытается сделать то же, что до этого делала старуха, пытается увидеть, что у Ольги в голове. Как бы то ни было, но Ольга успела закрыться, мягко притворила внутреннюю дверцу, так, чтобы не зашибить девочку, не причинить ей боль, но что-то та все-таки успела заметить, потому что смертельно побледнела и отшатнулась.

– Что? – спросила Ольга, придерживая внучку за плечи. – Что случилось, Татьяна?

– Почему ты не позволяла мне спускаться в лощину? – вдруг спросила Танюшка.

– Потому что детям тут не место.

– А еще почему? Потому что тут… странно?

– Что ты имеешь ввиду?

– Этот звук. – Танюшка коснулась пальцами висков. – Может быть, я схожу с ума, но как только я оказалась в лощине, я начала это слышать.

– Ты не сходишь с ума. – Да, она не сходит с ума, просто теперь этому месту легче до нее дотянуться. Где-то здесь ретранслятор, а они с Танюшкой – приемники. Голос лощины слышат многие, даже Ефим, но они слышат его совершенно по-особенному. – На что похож этот звук?

– На шепот. Я пока не могу разобрать слова… – Танюшка поежилась, а потом спросила: – Бабушка, ты тоже это слышишь?

– Слышу. Это многие слышат. – Танюшке нет нужды чувствовать себя какой-то особенной, пока она не разберется, что именно с ними происходит. – Некоторые считают, что лощина и называется Гремучей именно из-за этого звука. Какая-то природная аномалия.

– Аномалия… – Кажется, Танюшку удовлетворило ее объяснение. Пока, по крайней мере. – Здесь холоднее, – сказала она задумчиво. – В Видове у нас уже растаял снег, а тут он еще есть. И как-то… темнее, что ли. За пределами лощины с самого утра светит солнце. Яркое-яркое, а тут… Лондон какой-то.

– Это низина, Татьяна. Тут так было всегда – сумрачно и туманно. Мы с тобой как-нибудь обсудим этот феномен, а пока я хочу тебе кое-кого показать.

Да, она вела Танюшку к Григорию. Пусть они встретятся без посторонних глаз, чтобы потом не было никаких… сюрпризов.

– Митьку?! – Девочка разом забыла про все природные аномалии. Оказывается, все это время она помнила про пропавшего мальчишку.

– Мы его еще не нашли.

– Мы?

– Я и Григорий, – Ольга без стука толкнула дверь, ведущую в сарай, позвала: – Гриня! Гриня, это я.

Он сидел на самодельном лежаке и правил лезвие топора, вид у него был сосредоточенный.

– Давно не виделись, – буркнул Григорий, не поднимая головы.

– Дядя Гриша? – Танюшка щурилась, пыталась разглядеть его получше. – Вы живы?

– Таня? – Все-таки он оторвался от своей работы, улыбнулся. – Я-то живой, а вот ты что тут делаешь?

– Я сейчас все расскажу. Так будет быстрее, – сказала Ольга, подходя к Григорию.

Она умела и рассказывать, и объяснять. Сказывалась многолетняя работа учителем. Оба поняли ее сразу.

– Для всех Григорий твой двоюродный дядя. Ясно, Татьяна?

– Ясно. – Танюшка кивнула и тут же спросила: – Значит, вы думаете, что Митя может быть в усадьбе? Поэтому вы здесь?

– Мы всякое думаем, – сказал Григорий уклончиво, – но тебе об этом знать совсем не обязательно.

– Но я могу помочь.

– Татьяна! – Ольга глянула на нее с досадой. – Григорию не нужно помогать, он прекрасно справится сам.

Девочка фыркнула, отвернулась. Вот она какая – с норовом. Помнится, Ольга и сама была такой много лет назад.

– Пойдем, я познакомлю тебя с остальными. – Она взяла Танюшку за руку, потянула к выходу. Думать о том, как остальные отнесутся к появлению ее внучки, не хотелось. По крайней мере, не сейчас. Это не самая главная их проблема. Их проблема, возможно, бродит где-то по лощине. А их боль лежит сейчас в старом котле водонапорной башни. А их надежда… надежду они с Григорием постараются найти в самое ближайшее время.

* * *

Тане было страшно. Страшно с того самого момента, как два фашиста переступили порог их с бабушкой дома и велели собираться. Потом было страшно, когда старуха пыталась рыться у нее в мозгу. А еще от того, что у нее как-то получилось вышибить эту немецкую ведьму из своей головы. От шепота лощины ей не то чтобы было страшно, но чувствовала она себя не в своей тарелке. Наверное, к этому можно привыкнуть. Наверное, ко всему можно привыкнуть, если очень постараться.

А бабушка уже вела ее по чисто выметенной дорожке к стоящему особняком одноэтажному домику. На крыльце домика стояли три парня. На Таню они смотрели с ленивым интересом, а один – высокий, светловолосый – почему-то с презрением. Или с презрением это не на нее, а на бабушку? Таня скосила взгляд. Точно, на бабушку. Что она сделала такого? Чем заслужила вот этот полный тихой ярости взгляд?

– Я должна тебя предупредить, Татьяна, – сказала бабушка шепотом. – Будет нелегко.

– Я уже догадалась. – Она вздернула подбородок, с вызовом посмотрела на этого… светловолосого, заносчивого.

– Нужно потерпеть.

– Я справлюсь.

– Но если возникнут проблемы…

– Я справлюсь, – упрямо повторила она.