Гренландский кит

У Верныдуба что-то екало в груди, клокотало, вспотев, он расстегнул полушубок. Капитан видел, как радостно ходил ходуном живот под его свитером. «Все ликуют, радуются» — Сереев, казалось мне, испытывал ко всем и ко всему неприязнь, почти ненависть. «Меня накажут, могут и снять, а они все счастливы!..» думал о своих неприятностях Сереев. Он знал — в минуты эти его не жалел никто… Одурели от радости.

— Кто отвечать будет? — спросил Сереев.

— Ну скажи им, что во всем виноват я. Отвечу! — крикнул Верныдуб.

— Что болтать зря — пойду докладывать базе, — Сереев махнул рукой и пошел по направлению к рубке. Команда испарялась с его пути, боясь выдать свой восторг. Кита взяли под борт, его хвостовой лемех высоко торчал над фальшбортом, затеняя падающее к закату солнце. Матрос Мельниченко длинным фленшерным ножом на трехметровом держаке пытался обрезать сходящийся на нет конец, но только вскочив на фальшборт, упираясь ногой в кита, широким взмахом скосил лемех его, как бритвой. Скользкий сегмент хвостового пера шлепнулся у ног капитана, еще раз напоминая своей метровой длиной о былой красоте и мощи кита. Запах свежего животного духа стоял вокруг и странно тревожил всех.

Эмоции оставили Сереева, холодные здравые слова начали овладевать его уравновешенной натурой. Он всегда чувствовал себя спокойным, когда приходил к верному решению, т. е. выгодному ему. Утешительная мысль пришла и теперь: «Виноват во всем я сам. Передоверился второму штурману» — рассуждал вслух Сереев. «Теперь все зависит от капитан-дублера флотилии». Он знал Дибуна, а Дибун знал его как штурмана и человека. Но Дибун непредсказуем…

6

Сереев не стал вызывать «Олеандру» по УКВ, начальник радиостанции ключом попросил частоту на другой радиостанции.

— Что у тебя, Сереев, случилось? Слушаю, — спросил Дибун.

— Да вот… Павел Петрович, накладка вышла, мы… я с гарпунером… взяли 17-го, — пересохшим языком проговорил неуверенно Сереев, высвобождая из рукавов тулупа руку и комкая в ней кодовую книжку переговоров.

— А что это? Минутку. — Дибун кашлянул и замолчал. Сереев сжался в кресле и не дышал.

Противный пот или щетинки шубы обжигали его бока и спину.

В наушниках стоял шорох и треск эфира. Потом Сереев услышал щелчок включили высокое напряжение, какие-то всхлипы, вздохи, а за ними грозные слова Дибуна:

— Что ты сделал, Сереев?!

Дибун ждал, Сереев молчал.

— Отвечай, паршивый мальчишка! — бушевал капитан-дублер. Он почти захлебывался. Начальник радиостанции Боянов выскочил в коридор.

— Ну что сказала база? — спросил у него сторожащий новости стармех.

Боянов сделал большие глаза, поделился:

— Кэп не успевает принимать на слух сто двадцать «дибунов» в минуту — съязвил он. Стармех вмиг слинял в низы.

Капитан-дублер Дибун отвечал за всю промысловую работу флотилии, он не был святым по отношению к китам, но в эту путину он втянулся в ритм промысла в основном на кашалотов, китобойцы добывали их достаточно, китобаза «Олеандра» спокойно варила ворвань, топила спермацетовый жир — давала план, как старенькая, почти беззубая баба, ей было трудно перестраивать технологическую линию: готовить емкости для пищевого жира, морозилку — для пищевого мяса. Не было никакой головной боли!!! Никто не думал о сроках добычи, что можно бить и в какие месяцы…

А что делать сейчас — надо решать! Запретный кит — дело тонкое! Для инспекторов на базе секретов нет, как нет их и на земле. Есть временные тайны и тонкости мастерства. Надо кумекать с капитан-директором, да и с другими. Ох, эти другие! Все знают свое место… и ждут, когда смогут уцепиться тебе в глотку или начнут попрошайничать…

За четверть века Дибун узнал все тяжести работы промысловиков, знал их нахрапистую беспощадность к тому, что попадало в их прицел, уважал капитанов и гарпунеров, но каждый день они выкидывали такие номера, которых, казалось, не должно и быть… ради плана… Разгильдяи! Требуются бычьи нервы, чтобы работать с ними… Нашкодят, потом выручай их, все ради плана… Каждый раз приходится учить… Жадность их погубит, азарт подведет… А план-то всем выполнять надо…

Как и большинство китобоев, Дибун был опытным промысловиком, но о китах знал самые простые вещи, твердо усвоил правило: «Океан большой — китов предостаточно!»