Грешник

– Пожалуйста, Шон, – шепчет она, находясь так близко ко мне, что если бы захотел, то мог бы притянуть ее к себе, мог бы уткнуться лицом в ее шею и укусить, как вампир. Мог бы заставить ее почувствовать каждый твердый опасный дюйм того, почему это такая ужасная идея.

Думаю о том, что все еще не знаю ее по-настоящему, не так, как следовало бы. Я ничего о ней не знаю, кроме скудных биографических фактов, почерпнутых из случайных упоминаний о ней Элайджей… и, конечно, того, что она совсем скоро станет монахиней и хочет узнать, чего ей будет не хватать после того, как она погрузится в свою монашескую жизнь.

– Мне нужен день, чтобы подумать об этом, – говорю я, делая неуверенный шаг назад, подальше от нее, и мое тело в ту же секунду начинает протестовать из-за расстояния между нами. – Не собираюсь притворяться, что я хороший человек, но даже мне нужно сначала все обдумать.

Зенни кивает и не кажется удивленной или расстроенной, и я понимаю, что она этого ждала. Она ожидала, что мне нужно будет время, и это меня немного успокаивает. Даже если я для нее дьявол-искуситель, по крайней мере, она не лгала о том, что чувствует себя со мной в безопасности, о том, что доверяет мне. Она явно считает, что у меня есть какие-то моральные принципы, и каким-то непостижимым образом я даже горжусь этим, хотя и не хочу заниматься самоанализом. И где-то в глубине своего сознания я понимаю, насколько мне уже небезразлично мнение Зенобии Айверсон о Шоне Белле.

– Понимаю, – говорит она. – Могу я ждать твоего звонка?

Даже если новая встреча – это глупая идея, меня не прельщает обсуждать что-то настолько личное и важное для нее по телефону.

– Поужинаем здесь. Завтра в семь. И снова поговорим.

– Ужин, – произносит она, и на губах Зенни появляется едва заметная улыбка. – Договорились.

– Хорошо.

Зенни направляется к двери, и я провожаю ее, обещая себе, что найду завтра способ мягко ей отказать, что придумаю, как сказать «нет» этому безумному плану. Я ни за что не соглашусь на ее затею, когда она придет завтра на ужин.

Убеждаю себя, а потом наблюдаю за ее задницей, спрятанной под скромным сарафаном, пока Зенни идет лифту.

IX

Впервые за последние восемь месяцев я едва не забиваю на семейный ужин. Эйден и Райан постоянно это делают, но я всегда присутствую. Каждую неделю. Даже работа не останавливала меня – еду к родителям, ужинаю с ними, а потом возвращаюсь в офис, если нужно.

Но после ухода Зенни я нахожусь в странном, беспокойном состоянии и не могу ни на чем сосредоточится. Мысли скачут, стояк вернулся с новой силой и требует внимания. И незнакомые мне до этого момента чувство вины и советь гоняются друг за другом по кругу, как собаки.

Как поступить порядочно?

Поверить, что Зенни знает себя и в состоянии делать собственный выбор и принимать решения? Помочь ей в стремлении к более тесным и полноценным отношениям с ее божеством?

Или порядочнее будет пресечь ее отношения со своим божеством, учитывая, что божество это несуществующее и что церковь этого божества убила мою сестру?

Какое-то время стою у окна, затем посылаю все к чертям и расстегиваю ремень, уступая необходимости зажать в кулак свой член еще раз. Он болезненно напряженный, темно-красный от возбуждения, и, облокотившись другой рукой на окно, делаю вдох и начинаю дрочить.

В воздухе витает едва заметный аромат роз. Чувствую запах Зенни.

Я не ощущаю ничего, кроме дикой потребности кончить, пронзающей мое тело, когда представляю жаждущие, невинные поцелуи Зенни, упругие округлости ее тела и манящий изгиб шеи. Ничего, кроме безудержной похоти, струящейся по моим венам, когда воображаю мимолетное мелькание ее белых трусиков, как будто воплотилась в жизнь какая-то нездоровая фантазия о «младшей сестре лучшего друга». Я представляю, какой была бы на вкус ее киска, как бы она пахла, как бы Зенни задрожала, пока я бы обводил языком темный бутон между ее складочек после того, как пососал ее клитор.

Я всего лишь зверь, мужчина, одержимый потребностью трахаться.

Так почему же слова «ты был ответом на мои молитвы», были последними, что промелькнуло в голове перед тем, как я кончил?

* * *

– С мамой все в порядке?

– С мамой все хорошо, чувак. Извини, что заставил волноваться.

Несколько минут спустя я переодеваюсь в другие брюки и свежую рубашку, вытираю сперму с бетонного пола и сижу в своем домашнем офисе, тупо уставившись на книжные полки, на которых примерно половина того делового хлама, который вы видите в списках бестселлеров, не связанных с фантастикой, и примерно половина исторических любовных романов, классифицированных по поджанрам (эпоха регентства, Викторианская эпоха, Американский Запад), а затем разложенных по полкам в алфавитном порядке по авторам.

О, и я позвонил своему брату. Потому что сейчас чертовски волнуюсь, и он единственный человек в моей жизни, которому я доверяю, который может дать мне какой-либо совет, когда дело касается призвания священника и секса.

Практически слышу, как Тайлер расслабляется после того, как я говорю ему, что мама не вернулась в больницу.