Грешник

Мой язык и мой голод отвечают за меня. Да, она чертовски хороша на вкус, чистая сладость с тем насыщенным оттенком, который, кажется, рассчитан на то, чтобы сводить с ума таких мужчин, как я. Да, мне это нравится, я изголодался по этому вкусу, изголодался, как смертный, который попробовал волшебный фрукт и теперь никогда больше не сможет есть ничего другого.

Да, она мне нравится.

Она мне слишком нравится, что вызывает беспокойство.

– Ты такая сладкая на вкус, – выдавливаю я, отстраняясь, чтобы перевести дыхание. – Такая чертовски сладкая. И ты пахнешь… – Я утыкаюсь носом и вдыхаю ее аромат, отчего она в смущении сжимает ноги вместе. Я позволяю ей, потому что благодаря этому прижимаюсь к ней еще теснее. Затем вдыхаю ее запах, неторопливо провожу носом вдоль набухших складочек к вершине клитора, а затем вниз между ее ягодиц, заставляя ее испуганно вздрогнуть.

Кладу руку ей на живот, чтобы она не шевелилась, и ласкаю пальцами ее холмик.

– Не двигайся, – велю ей. – Оставайся неподвижной для меня.

Ее глаза прикрыты, длинные ресницы отбрасывают тени на щеки, а грудь вздымается от коротких, судорожных вдохов. Ее заострившиеся соски гордо проступают сквозь лавандовый шелк бюстгальтера.

– Это так приятно, – шепчет она. – Я просто волнуюсь… Я никогда…

– Я знаю. Вот почему я практически трахаю край дивана, пока вдыхаю твой запах и любуюсь тобой.

Ее губы приоткрываются от неприкрытой похоти.

– Правда?

– Приподнимись на локтях и посмотри на меня.

Она так и делает, и я знаю, что она видит – мое тело, склонившееся над диваном, мои бедра, бездумно трущиеся о подушки.

– Ты настолько возбужден? – бормочет она. – Из-за меня?

– Из-за тебя.

Она моргает, как будто не может в это поверить, что кажется мне безумием. Да, она собирается стать монахиней, но она великолепна, обворожительна, умна и непринужденно пленительна. Несомненно, у нее были мужчины, которые желали ее так же безумно, жаждали ее всем своим существом.

– Зенни, я всю неделю мастурбировал, думая о тебе. Каждый день мне приходится вытаскивать член из штанов и дрочить, чтобы просто трезво мыслить. Твоя киска – это все, о чем я мог думать целую неделю, и она даже прекраснее и вкуснее, чем в моих мечтах. Я хочу насладиться ею по полной.

– Хорошо.

– Хочу насытиться тобой.

Долгий судорожный выдох.

– Думаю, что тоже хочу насладиться тобой по полной.

Я одариваю ее озорной ухмылкой.

– Таков ведь наш план?

Она улыбается в ответ, затем ее улыбка превращается в очаровательное сосредоточенное выражение, когда я исследую пальцем ее складочки и медленно подразниваю влажную, мягкую плоть. А затем нежно и осторожно ввожу палец на треть, все это время наблюдая за ее лицом. Ее киска невероятно тугая и чертовски маленькая, и несмотря на то что она сочится от возбуждения, покрывая мой палец своими соками, даже кончик пальца все равно ощущается как серьезное вторжение.

Я судорожно сглатываю, представляя, как мой член будет внутри нее, обтянутый крепче перчатки.

Господь всемогущий, я вот-вот снова кончу в штаны.

– Вот так я подготовлю тебя к тому, чтобы ты смогла принять меня, – объясняю я ласковым голосом, пытаясь сосредоточиться на том, что мы делаем, и на «ПЛАНЕ, ШОН, на ГРЕБАНОМ ПЛАНЕ», который предполагает, что мы в какой-то момент окажемся в постели, и совершенно исключает то, что я засуну руку в штаны, чтобы ублажить себя.

По крайней мере не прямо сейчас.

Я ввожу палец чуть глубже и наблюдаю, как она морщит лоб, как будто не может определиться, больно ей или приятно.

– Я буду гладить тебя изнутри, ласкать и играть с тобой, пока ты не раскроешься, как бутон, – продолжаю я. – Пока не почувствуешь невыносимую пустоту. Пока тебе не станет больнее от того, что я нахожусь снаружи, а не внутри. – Я сгибаю палец, чтобы очень нежно надавить на особое место передней стенки ее влагалища, и она начинает мотать головой из стороны в сторону, а ее маленькая серьга-пирсинг в носу сверкает на свету.

– Шон, – произносит она, а на ее лбу и груди появляются первые капельки пота. – Мне кажется… я…

– Хочешь писать?

– Да, – признается она, закрывая лицо рукой. – О боже, мне так стыдно!

Я продолжаю ее ласкать.

– Все нормально. Позволь этому чувству пройти, милая. Перетерпи. Воспользуйся моими пальцами.

Она извивается, пальцы босых ног сжимаются и впиваются в диван, пока я сосредоточен на ее киске, а затем, как только вижу, что ее живот расслабляется, а паника переходит в удовольствие, я наклоняюсь вперед и провожу кончиком языка по ее возбужденному клитору.

– О, – выдыхает она. – Ах…

Я вылизываю ее неспешными и быстрыми движениями языка, одновременно надавливаю и двигаю пальцем внутри ее мокрого узкого влагалища, а затем моя пугливая почти девственница снова начинает паниковать.

– Я… – Зенни не может подобрать слова, но ее тело борется само с собой в поисках разрядки, а также страшась огромной волны ощущений, подступающей все ближе, и я решаю, что нужно немного подтолкнуть ее к приближающемуся оргазму. Я втягиваю в рот ее клитор и посасываю.