Грешник

– Я… я… – Она снова вздрагивает. – Я так сильно в этом нуждалась. После того как ты ушел, я сразу же вернулась в свое общежитие. Моей соседки по комнате не было дома, и я просто… – Она смущенно поеживается от воспоминаний.

– Ты представляла, что это был я? – спрашиваю я, позволяя своим большим пальцам играть с влажным шелком ее влагалища. – Ты представляла, что потираешься об меня сверху?

– Ах, – выдыхает она, потому что я начинаю обводить ее клитор одним пальцем, в то время как второй ввожу в ее вход. – Да. Я представляла, что это был ты. Я представила, что ты не остановился, что тебе хватило одного взгляда на мою киску, чтобы понять, что ты должен трахнуть меня прямо здесь и сейчас.

Я прикусываю ее подбородок, а затем лезу в карман за бумажником и достаю презерватив.

– На этот раз я так и сделаю, – говорю я. – На этот раз мы не остановимся.

Я разрываю обертку презерватива зубами, стаскиваю с себя джинсы и вскоре уже натягиваю резинку на свою эрекцию, ощущая при этом всплеск адреналина. Скоро я окажусь внутри нее, буду трахать эту соблазнительную киску, насажу эту монашку на свой член и заставлю ее извиваться от удовольствия.

– Мне никогда не надоедает наблюдать, как ты это делаешь, – шепчет она. Ее глаза прикованы к моему твердому, побагровевшему от возбуждения члену, покрытому блестящим латексом. – Это так сексуально.

Я снова встаю между ее ног, и мы оба смотрим вниз. Конечно, всякий трах является плотским актом, но в этом зрелище есть нечто необычайно развратное: мы оба все еще одеты, ее гольфы и простые трусики отодвинуты в сторону для меня, ее униформа послушницы задрана до талии. Мой член, возбужденное олицетворение грубого мужского начала, жаждет оказаться между ее ног.

Но невинность Зенни всегда будет переплетаться с ее смелостью, с ее бесстрашной способностью желать. Она обхватывает мой ноющий ствол рукой и потирает о свою киску. Я позволяю ей использовать меня так, как ей нравится. Она водит округлой головкой по своему набухшему клитору, затем вниз по мокрым складочкам и иногда робко касается тугого колечка своего ануса. А потом, когда я начинаю дрожать, едва сдерживая себя и позволяя ей поиграть со мной, она, наконец, вводит мой член в источник своих соков и требовательно стонет, чтобы я протолкнулся внутрь.

Я так и делаю.

Меня шокирует, что она такая тугая. Каждый гребаный раз. Я имею в виду, что все женщины такие (я никогда не встречал киску, которая не доставляла бы удовольствия моему члену), но киска Зенни дарит райское наслаждение, которого я никогда раньше не испытывал. Она обхватывает меня как перчатка, даже крепче, чем перчатка, и когда я проникаю в нее по самые яйца, Зенни вскрикивает и сжимает меня еще крепче. И когда я выскальзываю, ее жадное и изголодавшееся по моему органу тело пытается удержать меня внутри.

Я обхватываю ее задницу руками и начинаю по-настоящему ее трахать, а она отпускает свои трусики и запускает пальцы в мои волосы, затем проводит руками по моей бороде, а после задирает мою рубашку, чтобы наблюдать, как напрягаются мышцы моего живота, когда я трахаю ее.

– Шон, – говорит она. Она произносит мое имя таким собственническим тоном, как будто владеет им, и это так, я хочу, чтобы мое имя принадлежало ей до конца моей жизни.

– Да, милая?

– Жестче.

Я двигаюсь резче, следя за тем, чтобы мой член выходил под правильным углом, чтобы он касался ее клитора, когда погружаюсь в нее полностью. Я наслаждаюсь ощущением ее задницы в своих руках, краем глаза замечая голубые гольфы, как у школьницы. Просветленное, взволнованное выражение счастья на ее лице, когда она смотрит вниз, где я двигаюсь между ее ног. Цепочка с крестиком скользит и подпрыгивает на ее груди, когда я толкаюсь в нее.

– Эту маленькую монашку нужно трахнуть? – шепчу я ей. – Она слишком долго обходилась без секса и теперь должна наверстать упущенное?

– Да, – выдавливает она, хлопая ресницами, и смотрит на меня потемневшими от страсти глазами. – О да, Шон… о, о…

– Я буду трахать тебя в любое время, когда ты захочешь, маленькая монашка, – говорю ей на ухо, обхватывая руками ее спину и голову, пока насаживаю ее на себя, набирая темп и позволяя ей почувствовать мою силу. – В любое время, когда захочешь.

И когда она кончает с надрывным криком, я слышу то, что только что сказал, и то, что я только что сказал, оставляет луч надежды в моем открытом сердце. Может быть, нашим отношениям не обязательно заканчиваться на ее обетах, может, она воспримет обет целомудрия так же свободно, как сестры-радикалы вокруг нее воспринимают послушание. Может быть, я все еще смогу быть ее любовником, постоянным спутником невесты Христа.

Но через несколько секунд, когда Зенни приходит в себя после оргазма, она посыпает солью рану надежды. Бессильно цепляясь за мою рубашку, она бормочет:

– Я буду так сильно по тебе скучать.