Грешник

Он протянул бледные, бескровные руки к окну и взмахнул своими огромными крыльями. Вызванный ими порыв ветра подхватил всех мух и вынес их через открытое окно. Через несколько секунд они исчезли, снова оставив меня отчаянно цепляться за реальность и пытаться сохранить здравый рассудок.

Я стиснула край столешницы, и из горла вырвалось рыдание. Кассиэль повернул голову на звук, его черные глаза без белков казались ониксовыми безднами на совершенном алебастровом лице. Они внушали ледяной ужас, и я съежилась, сползла на пол и свернулась калачиком посреди разбитого стекла.

В следующее мгновение Кас уже очутился передо мной на коленях, в своем человеческом обличье, а на его лице читалось раскаяние.

– Прости меня, Люси. Прости меня…

Он обхватил обеими ладонями мое лицо, наклонился ко мне. На одно безумное мгновение я подумала, что он собирается поцеловать меня. Но он прижал большой палец к моему лбу и закрыл глаза.

– Ñeštug u-lu…

* * *

Я очнулась и заморгала, с губ сорвался тихий вскрик. Я сидела на кухонном полу, прислонившись к островку, а не в своей кровати. Вокруг меня в луже воды валялось разбитое стекло. Прошлой ночью я сильно напилась и, должно быть, пыталась набрать воды, но уронила стакан, а потом… потеряла сознание?

Желудок скрутило от мысли, что я повела себя так безрассудно.

«Кас не помог».

Несмотря на выпитый галлон вина, Кас оставался до чертиков трезвым…

– Ого! Дежавю.

Я осторожно босиком обогнула осколки стакана. В квартире никого не было. Я посмотрела в открытое окно, гадая, не собирается ли Кас влететь в качестве ворона, и решила, что если так, то мне не стоит такое видеть. Моему бедному мозгу достаточно потрясений.

И что-то было в этом окне…

Я убрала стекло, вытерла воду и снова попробовала утолить жажду. На этот раз у меня вышло вернуться в свою постель с полным стаканом и двумя таблетками обезболивающего из ванной. Я откинулась на подушки, чувствуя, как за закрытыми веками пульсирует головная боль.

Только я задремала, как раздался звонок телефона. Застонав, я пошарила вокруг, пока не нащупала его на полу рядом с кроватью.

– Если я тебе хоть немного небезразлична, ты будешь говорить шепотом, – сказала я своему лучшему другу.

Глаза Коула за стеклами очков в черной оправе испуганно округлились.

– Ты в порядке? Заболела?

– Я в порядке, просто похмелье.

– У тебя? – воскликнул Коул, и я скривилась. – Прости, прости, – хихикнул он, и его озабоченное выражение лица сменилось довольной улыбкой. – Неужели ты напилась «фруктового вина от местного винодела, который добавляет аромат мускусной дыни в шардоне из дубовых бочек»?

– «Это было прекрасное банановое розовое». – Я рассмеялась и снова поморщилась. «Шиттс Крик» был одним из наших любимых сериалов, и мы никогда не упускали возможности перекинуться парой цитат в тему разговора.

– И? – нетерпеливо спросил он, потянувшись за своим альбомом для рисования. – Выкладывай. Я хочу услышать все грязные подробности. – Он замер, его осенила мысль. – Вот черт, а ты одна? Я, случаем, не прерываю ваше «доброе утро»? Ты с тем парнем, которого я вчера услышал?

Вчера? Вчера было сто лет назад.

– Да. Нет, – быстро поправилась я. – Его здесь нет. Но да, мы вместе тусили прошлым вечером.

Глаза Коула практически вылезли из орбит, пока его рука порхала над блокнотом для рисования.

– Рассказывай. Все. Кто он?

– Он мой друг. Наверное.

Коул поник, поджав губы.

– Даже не начинай.

– Я серьезно. Он в городе всего на несколько дней.

– А что потом? Он навсегда уедет?

«Да. Навсегда уедет».

Сердце внезапно заболело так же сильно, как и голова.

Рука Коула замерла.

– Люси?

– Типа того.

– Как его зовут?

– Касси… Его зовут Кас. И ты будешь рад узнать, что он собирается помочь мне с Гаем.

Боже, как нелепо это прозвучало вслух.

– Ладно, и каким образом этот Кас собирается тебе помогать с Гаем?

– Это долгая история, а я не могу сейчас говорить. Я тебя люблю, но если не закрою глаза через десять секунд, то ты станешь свидетелем сцены из «Изгоняющего дьявола».

«О боже, моя жизнь сейчас – сплошные демоны…»

– Хорошо, хорошо, можешь попозже мне все рассказать, – смилостивился Коул. – Я позвонил, чтобы показать тебе кое-что. – Он перевернул альбомный лист и показал мне очередной мой реалистичный портрет. – Этот я нарисовал вчера, помнишь? Когда у тебя лицо озарилось.

– Помню, – тихо отозвалась я.

Коул положил карандаш на портрет, который в миллионы раз отличался от тех, что он рисовал в последнее время.

– Обрати внимание, как сияют твои глаза, и на приоткрытые в легком удивлении губы. Как будто тебя застала врасплох приятная мысль. Почти улыбка, но не совсем.

Я с трудом сглотнула.

– Вижу.

– Ты ведь не о Гае думала, верно?

Я покачала головой – нет.

– Это был Кас. Да?

Я согласно кивнула.

Улыбка Коула стала нежной.

– Так вот, мой вопрос заключается в следующем. Люси, если Кас заставляет тебя так сиять, зачем тебе снова думать о Гае?

10