Грешник

– Потому что он для меня особенный. Да и не только для меня, но и для многих людей. Забавный и очень милый. – Я перещелкивала эпизоды. – Это история о богатой семье, которая теряет все и учится любить и ценить друг друга и то, что у них есть, которая в итоге понимает, что их богатство заключается в другом, более важном аспекте. Затем, в третьем сезоне, Дэвид встречает Патрика, и – о боже мой! – их история любви просто прекрасна.

Я отвлеклась от телевизора и увидела обращенный на меня снизу взгляд Кассиэля. Он заставил меня смущенно рассмеяться.

– Знаю, знаю. Я и мои романы. Но я обожаю этот сериал. Тебе интересно?

Он пожал плечами, и я включила случайную серию, в основном для того, чтобы заполнить повисшую между нами тишину. Выпала серия, где Джонни фантазирует о том, какой была жизнь семьи Роуз до того, как они потеряли все свои деньги.

«Ну конечно же, я должна была выбрать серию, связанную с фантазиями».

Мне показалось, что я уловила запах табачного дыма, и собралась с духом.

– Мы проживаем больше одной жизни? – выпалила я.

Кас замешкался на долю секунды. Кроме меня никто бы не заметил. Легкое напряжение губ. Мгновение, и все исчезло.

– Нет. Как говорила поэтесса, у тебя есть лишь одна безумная, но бесценная жизнь[27]. – Он улыбнулся, хоть и, по всей видимости, вымученно. Страдальчески. – И в этом весь вопрос, Люси Деннингс. Что ты будешь делать с оставшейся частью своей единственной жизни после того, как я уйду?

– Я… я не знаю, – ответила я, от его последних слов по коже пробежал холодок. – Выступлю с презентацией в понедельник. Надеюсь, команда возьмет мою идею на вооружение и мы избавим океаны от большого количества пластика. Хотя это все равно что пытаться ложкой вычерпать воду из «Титаника». Через тридцать лет в воде пластика будет больше, чем рыбы. Девяносто процентов морских птиц проглатывают пластиковые отходы. Девяносто процентов. Душераздирающее число.

– Трагедия.

Я стукнула его по плечу.

– Вот именно, трагедия. И большинство людей с этим согласятся, но проблема настолько велика, что весь масштаб осознать трудно.

– И ты посвятишь свою жизнь тому, чтобы с ней бороться, – сказал Кас, не отрывая взгляда от телевизора. – Ты выйдешь замуж за Гая, родишь детей, и вы вместе спасете мир.

– Немного самонадеянное заявление, – заметила я, заправляя прядь волос за ухо. – То есть я хотела сказать, что не знаю, что произойдет завтра на свадьбе или после нее. Честно говоря, я согласилась на наш план только ради тебя.

Он резко повернул ко мне голову.

– Ради меня? А как насчет тебя? Что насчет твоих романтических фантазий? Ты многие годы любила Гая…

– Я его не любила. Он мне нравился, но, по сути, я плохо его знаю. Фантазии о нем ярче реальности.

– Но мы, так сказать, растопили лед. Он пел тебе серенаду в том певческом баре. И с нетерпением ждет вашей завтрашней встречи. Скоро ты познакомишься с ним поближе и увидишь, что он хороший человек.

Я нахмурилась.

– Откуда тебе знать?

– Его демоны слабы. Его свет ярок. Он достойный тебя мужчина, Люси Деннингс.

Я не знала, что сказать. За исключением того, что мои мысли были далеки от Гая, и все, о чем я могла думать, это об утекающем времени, которое скоро заберет у меня Кассиэля.

– Что, если мне вовсе не нужен этот Гай? Что, если я хочу… чего-то другого?

Кас напрягся.

– Чего еще ты хочешь?

Я тяжело вздохнула.

– У меня было еще одно реалистичное сновидение, похожее на сны о Японии и России, о которых я тебе уже рассказывала.

– Ладно.

«Будь храброй. Будь храброй».

Я пересказала сон о женщине и ее воине. О том, как чувствовала любовь и желание между ними. Когда я закончила, Кас молча изучал меня в свете телевизора, его лицо ничего не выражало.

– И? – наконец прервал он молчание тоном, будто захлопнул дверь перед моим носом.

Я отшатнулась, как от пощечины, и слезы разочарования обожгли глаза.

– И? Что? Я изучала Месопотамию в Нью-Йоркском университете, помнишь? – Я глубоко вдохнула и резко выдохнула. – Думаю, что город из сна – это Ларса, воином был ты, а женщиной… твоя жена.

– Вероятно.

Я уставилась на него.

– Это все, что ты можешь сказать? Вероятно?

– А что ты хочешь, чтобы я сказал?

Его бессердечная холодность ранила сильнее, чем я ожидала. Мне хотелось от него услышать тысячи слов. Которые сотрут мою тоску и дадут понять, что я не сошла с ума. Что происходящее реально, не плод моего воображения.

Я скрестила руки на груди, пытаясь заставить губы не дрожать.

– Почему мне снятся эти сны?

– Мы уже это обсуждали. Мы связаны, – произнес он низким и грубым голосом. – Мои воспоминания проникают в твои сны…

– Нет! А как насчет японских и русских? Они снились мне задолго до нашей встречи.

– Я не могу судить о том, как работает твое подсознание, Люси Деннингс, – ответил он одновременно с горечью и издевкой. – Но если все же рискнуть и предположить, я бы сказал, что эти сны порождены твоим увлечением любовными романами. Романтические интерлюдии с героями и героинями.

Я покачала головой.