Грешники (СИ)

— Марина Ильинична, — представляется она, и тут же грозит пальцем: — будешь звать по имени отчеству или «бабушка Марина», словно я какой-то трухлявый раритет — прокляну! Я — Маруся, поняла?

Улыбаюсь и энергично киваю до боли в шее.

Все люди в возрасте кажутся немного строгими, но строгость бабушки Гарика заставляет меня улыбаться и чувствовать себя членом нашей маленькой организованной банды.

— Я бы выпила коньяка, — говорит Маруся, и я несусь в сторону бара, где Гарик хранит свои раритеты. Она пальцами показывает, сколько ей и это приличная треть немаленького стакана.

Эта женщина мне уже нравится, я уже ее люблю!

Чтобы поддержать компанию, тянусь за бутылкой того самого жутко дорогого кислого вина, но Маруся прищелкивает языком и так я понимаю, что сегодня я тоже буду пить коньяк.

Наливаю себе столько же, и послушно иду за Марусей на кухню, пока она на ходу рассказывает, что привыкла вести задушевные разговоры там, где есть кастрюли и плита, а не «эти проклятые диваны».

Хотя, если честно, даже на отделанной бежево-белым мрамором стильной элегантной кухне, Маруся смотрится примерно как роза среди бетона. Так и не скажешь, что привыкла к нашим простым «кухонным посиделкам за жизнь».

Я нахожу в холодильнике сыр с черными трюфелями, прошутто, каперсы и огромные черные оливки, на скорую руку сооружаю на тарелке не очень стройные горки всего этого, а на большую доску высыпаю смесь орехового ассорти.

Садимся за стойку друг напротив друга, чокаемся.

— Подозреваю, никто не сказал тебе этого, девочка, так что: «Добро пожаловать в семью!»

Я широко улыбаюсь и на этот раз даже мужественно не морщусь после глотка крепкого алкоголя.

— Хочу знать, что у тебя с Гариком, — строго говорит Маруся. — Только честно, потому что меня еще никто не обвел вокруг пальца, а мой второй муж вообще называл «ведьмой».

Мне немного не по себе, потому что с одной стороны я ничего не знаю об этой женщине и понятия не имею, можно ли ей доверять, а с другой — у нас с Гариком договор о неразглашении. Может, его бабушке тоже лучше не знать, что мы с ним партнеры и подельники, а не «влюбленная парочка».

Интуиция подсказывает, что я должна ей довериться.

Осуждать она точно не будет.

Так что, вприкуску с орехами и трюфельным сыром, рассказываю ей все как на исповеди.

Странно, что все женщины в моей жизни, которым я хочу довериться и которые абсолютно точно меня не предадут — уже сильно в возрасте. И это при том, что отношения с собсвтенной матерью у меня, как в той поговорке — «оторви и выбрось».

— Я знала, что в конечном итоге Гарик найдет себе боевую подругу, — улыбается Маруся. Двойное дно наших отношений как будто не стало для нее сюрпризом. — Ему нужна женщина, которая вытащит из-под обломков, когда они с Анной снова столкнутся.

— Звучит как противовоздушная сирена, — невесело отзываюсь я.

— У тебя есть время морально подготовиться к боевым действиям, — предупреждает бабушка Гарика. — Она всегда хотела его подавлять, а он всегда сопротивлялся. А потом вырос, заматерел и стал огрызаться.

— И ей это не понравилось?

— Ну а какой ненормальной бабе с замашками Пиночета понравится, что мужчина не пляшет под ее дудку? — фыркает Маруся. Потом делает глоток коньяка, закусывает его оливкой, морща нос, словно съела гусеницу, и добавляет: — Моего Сергея она сломала, увы. Но с Гариком этот фокус не прошел.

Только после ее слов, я понимаю, что как-то нарочно обходила стороной это слово.

Да, именно так — отец Гарика выглядел сломленным. Человеком, который храбро сражался, но которому не дали шанса победить, в качестве подачки согласившись на перемирие. Не представляю Гарика с тем же лицом, что и у его отца, и невольно ежусь как от колючего сквозняка по плечам.

— Элька играла за мамашу, — снова фыркает Маруся, и я улыбаюсь, потому что в ее исполнении «Элька» звучит так, словно речь идет о женщине с «низкой социальной ответственностью». — Но Гарик немного по глупости потерял от нее голову. Мужчины вообще сначала бросаются на яркие перья, пока жизнь не настучит по лбу.

— Ну и женщины иногда тоже, — морщусь я, вспоминая тех немногих своих уже бывших подруг, которые сохли по роковым красавчикам, отвергая обычных хороших парней. Большинство теперь в разводе, с детьми и кусают локти.

— Когда Сергей привел эту женщину в наш дом, я сразу сказала, что эта Венерина мухоловка его сожрет, но… Дала ему сделать эту глупость. Это мое упущение, что он вырос бесхребетным и слабохарактерным.

— Не все мужчины рождены, чтобы держать на плечах небесный свод, — пытаюсь немного развеять эту явную грусть, но Маруся быстро отмахивается от меня, как от проказы.

— Чушь! Воспитание и характер — единственное, что нужно настоящему мужику. Сергея я упустила. Его отец ушел очень рано, а я так горевала, что перелюбила сына. Будь рядом с ним баба с нормальным характером — может, что путное из него бы и проклюнулось.