Грешница

Это было шестнадцатого мая! И вдруг наступил октябрь. Врач не знал, что произошло в этом промежутке. Он улыбался Коре, просил пошевелить пальцами на руках и ногах.

– Вы наверняка все вспомните. Дайте себе немного времени… А если даже не вспомните, думаю, вы не много потеряете.

– Мне нужно домой, – произнесла Кора.

– Прежде чем мы сможем это обсудить, пройдет некоторое время. – Врач поднял ее левую ступню, потыкал иглой в пятку. Когда Кора вздрогнула, он произнес: – Очень хорошо. – А потом добавил: – Теперь поспите. Вам нужно как следует отдыхать.

Приходя к Коре, он мало говорил. Кроме него приходила медсестра – мрачная особа одного с ним возраста, не разжимавшая губ и не делавшая лишних телодвижений. Она приносила еду, взбивала подушки, поправляла простыни и мыла Кору. А врач заставлял ее делать упражнения, чтобы ее конечности не затекли от долгого лежания. Заставлял считать и рассказывать стихотворения, выученные в школе, чтобы проверить, не пострадал ли ее мозг от героина и побоев. Вставлял иглы с тыльной стороны ладони, наносил на воспаленные сгибы локтей целебную мазь, менял бутылочку под кроватью. Катетер для мочевого пузыря…

И Кора думала о своей сестре, о том, что нужна ей и поэтому должна как можно скорее вернуться домой. Магдалина хотела показать врачам в Эппендорфе, на что она способна. Она хотела, чтобы ее прооперировали в США, когда у них будет достаточно денег на перелет и больницу. До этого было еще далеко. По-прежнему не хватало огромной суммы, которую нужно было где-то достать. И Кора думала об этом, пока укол не растворял ее мысли.

В крохотной комнатке не существовало ни дня, ни ночи. Там не было окон, только тусклый светильник на стене. Он горел всегда, когда Кора открывала глаза. Всякий раз, когда приходил врач, она пыталась выяснить больше. Но он мало что знал.

– Не думаю, что это был несчастный случай, – произнес он однажды. – Все обстоятельства свидетельствуют против этого. Обнаженная девушка без документов, под завязку накачанная героином…

Он говорил о серьезных повреждениях в промежности и других местах, которые позволяли сделать только один вывод.

Для него все было ясно. Кора была проституткой-наркоманкой. Легкая добыча для извращенца, садиста, любого, кто предпочитает мучить свою жертву, кто бросает ее без сознания на обочине дороги, возможно, предположив, что она мертва.

– Я должен был известить полицию, – сказал врач. – Но побоялся, что у меня отберут водительские права. А потом подумал, что вы сами должны принять решение, когда снова будете в состоянии это сделать. Полицейские будут судить по явным признакам. Это все равно, как если бы вы сами поставили себе на лоб клеймо. Мне это кажется несправедливым. Видите ли, что бы ни произошло, как бы вы прежде ни жили, вы отделались относительно легкими повреждениями. И вы еще очень молоды, вам даже двадцати нет. Вы можете начать все сначала. Достаточно проявить силу воли и держаться от этого яда подальше. Вашему телу наркотики больше не нужны, теперь вам следует убедить в этом свою душу. Без героина жить лучше, поверьте мне. И, в первую очередь, дешевле. Теперь вы вполне сможете себя обеспечить.

– А где я нахожусь? – спросила Кора.

– В надежном месте, – отозвался врач и улыбнулся. – Уж простите, но я должен позаботиться и о себе.

Конечно же, она его простила. Такого доброго, чуткого, достойного мужчину нельзя было не простить. Он был почти святым. Лишь благодаря ему Кора смогла вернуться к нормальной жизни.

А она превратила его в монстра. Потому что не могла признаться в том, кем была: кучей дерьма, которая уплывала все дальше и дальше по сточной канаве и в конце концов подпускала к себе всех подряд и позволяла делать с собой что угодно…

Шеф все не оставлял ее в покое, копался в прошлом, бередил старые раны, пока они не вскрывались, одна за другой. Когда он заговорил об отце… Это было последнее, что он сказал, прежде чем уйти: на следующее утро ему придется поехать в Буххольц.

– Мне очень жаль, госпожа Бендер, но я не могу оставить вашего отца в покое. Однако я не стану волновать его без особой необходимости, обещаю. Я просто хочу спросить у него…

Отец знал об извращенных праздниках. Знал он и о других извращениях.

Последний грех! Уже не важно было, простит ли ее Спаситель или же ей придется гореть в аду, как часто предрекала мать: «До скончания века сотни маленьких бесов будут рвать твою плоть калеными щипцами!» Они давно уже это начали, эти маленькие бесы. И шеф возглавлял их, показывая наиболее болезненные места.

После ужина Кора подождала еще несколько часов, пока не убедилась, что бдительность охранников стала слабее. Ночью они уже не так часто приходили проверить, как она. Вскоре после двенадцати Кора взяла пакетик с бумажными платками, оторвала от одного из них маленький кусочек, скатала в шарик и затолкала себе в нос.