Грешница

Поначалу она еще могла дышать ртом. Кора скатала оставшиеся три платочка в комок и встала в изножье кровати, лицом к стене. Затем сделала резкий вдох, затолкала бумажный комок в горло – как можно дальше. И, еще до того, как успела вынуть руку, изо всех сил ударилась головой об стену.

Рудольф Гровиан отправился в путь в среду, в шесть часов утра. Когда он выезжал из дома, Мехтхильда еще спала. Он рассчитывал, что доедет часов за пять. Расчет оказался неверным: он не принял во внимание пробки на трассе А1. В первой, сразу за развязкой Каменер Кройц, он простоял полчаса, во второй, перед автостоянкой «Даммер Берге», – почти целый час. Рудольф был на месте только около половины первого.

Буххольц-ин-дер-Нордхайде. Аккуратненький городок, много зелени, в центре – ни одного здания старше десяти-пятнадцати лет. Осознание того, что детство Коры Бендер прошло в этом месте, было подобно удару в живот. Рудольф увидел перед собой ее разбитое лицо…

Некоторое время он бесцельно катался по городу, оглядывался по сторонам и сверялся с картой города, прежде чем остановить автомобиль возле дома ее родителей. Симпатичное здание, построенное, скорее всего, в начале шестидесятых годов. Чистенькое, опрятное, как и все вокруг: ухоженный палисадник, до блеска вымытые окна, на них – белоснежные гардины. Рудольф едва не покачал головой от удивления.

Точный адрес он узнал во вторник вечером у Гереона Бендера. Сначала Рудольф хотел обратиться к Маргрет Рош и заодно задать ей еще пару вопросов. Однако тетка Коры словно сквозь землю провалилась. Рудольфу пришлось довольствоваться разговором с Гереоном Бендером, который сообщил ему, что ни разу в жизни не видел своих тестя и тещу.

– Много лет назад они отказались иметь с Корой что-либо общее. Мне следовало над этим задуматься. Должны же быть причины. Мне Кора поначалу тоже лгала. Несколько месяцев я думал, что Маргрет – ее мать. А отец, мол, умер, незадолго до того, как Коре исполнилось четырнадцать лет. И всплыло все, только когда мы подали заявление в загс. Надо было еще тогда ее бросить. Скажите на милость, это нормально? Она ведь и меня ранила. Мне следует заявить на нее в полицию. Или я не могу этого сделать, раз мы женаты?

Гереон Бендер рассказал еще много чего. За последние полгода их семейная жизнь разладилась – еще одна причина, по которой он чувствовал себя обманутым.

– Что ж, Кора всегда была немного старомодной. Однако мне все равно казалось, что ей нравится заниматься сексом, просто она не хочет этого показывать. Но после сочельника…

Музыка в спальне и особая нежность с очень неприятными последствиями. Слегка смущаясь, Гереон Бендер рассказал подробнее; он выразился очень точно: «оральный секс».

– Только не думайте, что я от нее чего-то требовал. Никогда в жизни я бы так не поступил. Мне просто хотелось доставить ей особенное удовольствие. А она чуть не сломала мне шею.

Когда Рудольф Гровиан услышал об этом, у него снова проснулось подозрение, возникшее во время допроса. Изнасилование в детстве. Это органично вписывалось в картину с наркотиками и отвращением к оральному сексу. И объясняло ее последнюю вспышку. Он действительно перегнул палку. Кора попала из огня да в полымя. Оставьте моего отца в покое! Он старик! А своему мужу она сказала, что он мертв.

В ключевые моменты истории, свидетелем которой Кора когда-то стала и которую рассказала до того, как потеряла сознание, Рудольф все еще верил. Я услышала, как хрустнули ее ребра. Такое из пальца не высосешь. Однако только он один думал, что Георг Франкенберг мог иметь отношение к этому сценарию для фильма ужасов.

Даже Мехтхильда, которая любила становиться на сторону убийц и придумывала целые вереницы оправданий, венчавшихся идеей о том, что всех заключенных нужно выпустить на свободу, на этот раз была согласна с прокурором, Вернером Хосом, судьей и журналистами.

Ни в чем не повинный человек, врач, погиб из-за какой-то ерунды. Для Мехтхильды врачи были неприкосновенны. Конечно, они не безгрешны, однако к ним неизбежно приходится обращаться за помощью, и поэтому, как ни крути, нужно испытывать к врачам доверие, чтобы не ощущать холодного ужаса, когда они возьмут в руки нож.

Кора Бендер уничтожила одного из этих достойных доверия людей, а ведь пресса утверждала, что он жил только ради своей профессии. Тут уж, по мнению Мехтхильды, надеяться было не на что. Она прочла об этом в газете в понедельник утром и охотно подхватила эту историю, чтобы избежать разговора о предстоящем разводе дочери.

Рудольф не сразу понял, что происходит. Он искренне радовался, что после стольких лет его жена снова заинтересовалась его работой и он может обо всем ей рассказать. Однако легче ему не стало.

Несмотря на то что Мехтхильда усмотрела в детстве Коры Бендер смягчающие обстоятельства, она произнесла:

– Не хотела бы я оказаться на твоем месте, Руди. Каково же тебе будет добивать это несчастное создание?

– Я не собираюсь ее добивать! – запротестовал он.

Мехтхильда понимающе улыбнулась.