Грешница

Когда она вдруг сделала шаг вперед, Рудольф вздрогнул. Лицо как у землеройки. Седые волосы до пояса; казалось, их не мыли несколько недель. Неуклюжую фигуру, словно слишком просторное пальто, окружал кисловатый затхлый запах. Женщина была довольно высокой, наверное, была бы на пару сантиметров выше его самого, если бы держалась прямо. Но она стояла так, будто на плечах у нее лежал мешок весом в центнер. Тело облегал выцветший, когда-то пестрый передник.

Проходя мимо седой женщины, Грит Адигар тронула ее за плечо:

– Мы так не договаривались, Элсбет! Сначала ты съешь все, что на тарелке, а потом можешь молиться дальше.

Элсбет не отреагировала на эти слова. Она посмотрела исподлобья на Рудольфа Гровиана и поинтересовалась:

– Он ищет шлюху?

– Нет. Он хочет поговорить с Вильгельмом. Я все ему объясню.

После этих слов на лице и тонких губах Элсбет заиграло что-то вроде улыбки, сопровождаемой задумчивым наклоном головы.

– Господня чаша терпения истощилась, и Он покарал его. Лишил голоса и сил. Бросил на ложе, с которого ему уже не подняться.

Какая большая разница – слушать, что Кора Бендер рассказывает о своей матери, и видеть ее во плоти. Несмотря на теплый летний день, Рудольфу Гровиану стало зябко. Представив себе ребенка, вынужденного изо дня в день слушать этот зловещий тон, он поежился.

– Да ладно тебе, Элсбет, – сказала Грит Адигар, крепко схватила ее за плечи и подтолкнула в кухню. – Сейчас ты сядешь за стол и будешь поступать так, как угодно Богу. А Ему угодны пустые тарелки. Выбрасывать такую чудесную еду – это расточительство. А ты знаешь, что Он думает на этот счет…

Рудольфу Гровиану она сказала:

– Не обращайте на нее внимания. Она и раньше неважно себя чувствовала. Ну а с понедельника ей стало совсем плохо. И если вы спросите, кого Элсбет назвала шлюхой, то я отвечу: она имела в виду не Кору. Речь шла о Маргрет. Элсбет считает шлюхой каждую женщину, которая состоит в отношениях с женатым мужчиной.

С точки зрения Рудольфа эти комментарии были излишними. А в тех случаях, когда ему пытались что-то объяснить, он превращался в слух и пытался понять, чем это вызвано.

Затем они втроем оказались за кухонным столом. На одном из боковых шкафов стояло множество фотографий в рамочках. На каждой из них была Кора Бендер, одна, с сыном, мужем, с ними обоими. Свадебное фото. Моментальный снимок в послеродовой палате. Новый дом. Проследив за его взглядом, Грит Адигар пояснила, снова не дожидаясь, пока ее спросят:

– Маргрет регулярно присылала им фотографии. Это алтарь Вильгельма. Он мог часами сидеть перед ним и рассматривать снимки. Он мечтал, чтобы Кора его навестила. Хотел увидеть внука. Но она ни разу не приехала. И я думаю, он знал, что больше ее не увидит.

«Хорошенькое начало», – подумал Рудольф Гровиан, намереваясь перейти к вопросу, о который постоянно спотыкался. От соседки он узнает об этом быстрее, чем от родителей или тетки.

– Вильгельм Рош насиловал свою дочь?

От возмущения у Грит Адигар чуть глаза не вывалились из орбит.

– Вильгельм? Да вы что! Такое могло прийти в голову только полицейскому. Да он скорее бы сам себя кастрировал! Кора была для него смыслом жизни. Когда она отсюда уехала, это едва его не убило. А когда в понедельник Маргрет…

И она стала рассказывать по порядку. Маргрет Рош побывала здесь два дня назад. Она вовсе не скрылась, желая избежать дальнейших расспросов, а с лучшими намерениями в ночь на понедельник отправилась в Буххольц, чтобы осторожно сообщить брату о случившемся. Но осторожно не получилось. У Вильгельма Роша случился приступ. Он был в тяжелом состоянии. Маргрет поехала с ним в больницу.

В понедельник события развивались стремительно, и Маргрет Рош связывалась с Грит Адигар всего один раз. Она сообщила, что состояние Вильгельма почти безнадежное. И что, возможно, приедет кто-нибудь из полиции, потому что Кора совершила ужасную глупость.

– Она пыталась себя убить? – поинтересовалась Грит Адигар.

– Нет.

От облегчения соседка закрыла лицо руками и пробормотала:

– Слава богу! Я думала, она снова это сделала. Потому что Вильгельм…

Снова! Рудольфу Гровиану показалось, что Грит Адигар очень хорошо информирована. Что она знает гораздо больше, чем женщина, которая почти не общалась с семьей брата. Что она может помочь ему так же, как и родители Коры Бендер. И что она готова рассказать все, что ей известно.

Однако Грит Адигар заговорила не сразу. Сначала она поинтересовалась, что же натворила Кора. Грит говорила так, словно речь шла о вполне безобидных вещах, при этом на губах у нее играла улыбка. Но она быстро застыла.

Рудольф решил быть с ней откровенным и описал ситуацию с помощью пары коротких фраз. Грит Адигар несколько раз судорожно сглотнула. Присутствие духа вернулось к ней только через некоторое время.

– Господи всемогущий!

Элсбет Рош подняла голову, которая до этого момента была опущена над тарелкой. В ее тихом голосе послышались резкие интонации.

– Не поминай имя Его…

– Заткнись, Элсбет! – оборвала ее Грит Адигар. Шумно вдохнула, выдохнула. – Как звали того мужчину?

– Георг Франкенберг.