Грешный

— Я тоже, — отозвалась Джейн. Она принялась растирать руками плечи, словно пытаясь отогнать холод и страх, которые все еще пронизывали все тело. В этот момент она наконец–то заметила, каким пепельно–серым было лицо Мэтью, на котором застыло мрачное выражение.

— Понимаю, что это не лучшее время, Джейн, но умоляю вас: если вы та, за кого я вас принимаю, пожалуйста, поедемте со мной!

В другое время Джейн посмеялась бы над подобной самонадеянностью, но такие страдание и мольба застыли в его взгляде, с такой беспомощностью он комкал записку в руке…

— Только не подумайте ничего дурного, это не приглашение для… — Граф вспыхнул и отвел взгляд. — Речь идет о моей сестре, Джейн. Она больна. Вы нужны мне — нужны ей.

По глазам Джейн было заметно, какие сомнения бушуют в ее душе. Несчастная колебалась, не зная, стоит ли ей признаваться в том, что именно она была той самой медсестрой. Бедняжка не могла собраться с мыслями, ее по–прежнему терзал страх от встречи с Терстоном. Но Уоллингфорд не лгал, с его стороны эта просьба не была хитрой уловкой, которая заставила бы Джейн покориться его воле. Это была истинная правда.

Сара. Мэтью был нужен сестре. Обычно граф никого и ни о чем не просил, но теперь, при всей серьезности ситуации, у него не было иного выхода. Прекрасно понимая, какой ужас пришлось только что пережить Джейн, Уоллингфорд молил ее о помощи.

Все произошло так стремительно, что Мэтью все еще не мог собраться с мыслями и усмирить эмоции, вызванные некрасивой сценой, свидетелем которой он только что стал. Когда Уоллингфорд наткнулся на Терстона, пытавшегося изнасиловать Джейн, им овладело инстинктивное желание задушить старого ублюдка. Воспоминание об этом кошмаре заставило его кровь снова закипеть в жилах. Граф мечтал обнять Джейн и снова прижать ее к себе, но вместо этого лишь протянул ей смятое в волнении письмо.

— Это записка от ее медсестры. — Мэтью поднял послание вверх, чтобы Джейн было удобно прочитать. — Сара заболела, и решено было послать за мной. У нее хрупкое здоровье, и теперь… Я должен ехать, и мне бы хотелось, чтобы вы отправились со мной — надо позаботиться о ней.

— Здесь поблизости есть врач? Городок Бьюдли располагается по соседству, не так ли?

— Да, тут есть один врач, но я не позволил бы ему приблизиться даже к собственной собаке. — Мэтью осторожным, доверительным жестом взял ее за тонкое запястье. — Пожалуйста, — с трудом повторил он, словно это слово заржавело от нечастого использования. — Она так больна, так слаба. Джейн…

Кивнув, она дала понять, что согласна, и непомерный груз в это же мгновение свалился с плеч Мэтью.

— Мне нужно сообщить леди Блэквуд, — пробормотала Джейн, и ее юбки зашуршали мимо графа.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они наконец–то двинулись в путь. Когда дверца кареты захлопнулась, Мэтью вдруг осознал, что с момента получения письма, вызывающего его домой, прошло всего несколько минут.

«Сара! Бедная милая Сара!» — с волнением думал Уоллингфорд. Сестре было всего семнадцать, и у нее был разум ребенка. Вместо того чтобы мечтать о балах, платьях и свадьбах, она гонялась за бабочками с сачком и думала только о куклах и приглашениях на чай. Сара была единственным человеком во всем мире, в любви к которому он мог безоговорочно признаться.

И мысль о том, что она заболела, возможно весьма серьезно, терзала душу графа.

— Далеко до вашего имения? — осведомилась Джейн, отвлекая его от мрачных мыслей.

— Ехать еще около минуты. Это недалеко, моя земля граничит с поместьем Реберна.

Джейн кивнула и отвернулась к окну. В отдалении Мэтью наконец–то заметил герцогское имение, высящееся среди холмов. Уоллингфорд ненавидел это место — дом, где он родился, ставший тюрьмой его детства. Даже сейчас граф чувствовал, как хорошо знакомая тревога пробудилась в его душе. Обычно Мэтью избегал этого места, шарахался от него, как от чумы. Но сейчас Саре было плохо, и у него не было иного выбора, кроме как отправиться к ней, в этот дом, являвшийся ему в кошмарных снах.

— Это и есть ваше поместье? — Джейн показала в направлении до неприличия огромного особняка, который при ближайшем рассмотрении оказался причудливым замком. «Герцогов Торрингтонских всегда отличали давние благородные традиции, — подумал Мэтью с усмешкой. — Но этим традициям придет конец, как только титул перейдет ко мне».

У него не было ни малейшего желания становиться герцогом или вступать во владение этим чудовищем. Уоллингфорд всерьез опасался, что стоит ему унаследовать имение, и внушительных размеров замок сровняется с землей, обратится в прах вместе с огромным состоянием его отца.

— Как красиво! — с благоговением выдохнула Джейн. — От такого восхитительного пейзажа просто дух захватывает! Меня всегда поражала прелесть Гайд–парка, но это имение… у меня просто не слов! — Она придвинулась к окну еще ближе: — Какие деревья! Что это там, в пышном цвету?