Грета Гарбо. Жизнь, рассказанная ею самой

Битона много упрекали в нечистоплотности, из чувства гадливости перестали с ним общаться, удивлялись, почему я не обратилась к адвокату… Все просто – он того не стоил. Я вычеркнула Битона из своей жизни, как раньше вычеркнула Мерседес де Акоста. Он даже проклятья не достоин, я не пачкаю ноги о гниющую падаль.

Удивительно, но и без проклятья все сбылось, вернее, Битон, зная, что виноват, сам это проклятье вызвал. Говорят, я мерещилась ему всюду, как и обещала. Клянусь, я не прикладывала к тому никаких усилий, видно, нечистая совесть Битона сама расправлялась с ним.

Последовали мольбы о прощении, о встрече.

– Зачем, чтобы плюнуть ему в лицо? Нет, пусть мучается так.

Он мучился: последовал частичный паралич, отнялась та самая правая рука, которой написано столько гадости. Но Сесил не сдавался, он научился писать левой рукой, удивительно, но все равно гадости. Я не могла понять этого человека – зная, что жестоко расплачивается за свою подлость, продолжает лить грязь на тех, кто мог бы раздавить его ногой, как червяка. Если бы не брезговал.

Конечно, Битон официальный фотограф королевской семьи Великобритании, он талантливый, очень талантливый фотограф, некоторые снимки просто гениальны. Но гениальность в работе не мешает быть подлецом в жизни.

Я навестила его, сама не знаю, что меня на это подвигло. Увидев обрюзгшую развалину в кресле, пожалела Битона, но то, как он оглядел меня, подсказало: завтра жди новой гадости по поводу завязанных в узел волос, седины и морщин. Не удержалась и, повернувшись к его секретарше, презрительно передернула плечами:

– Неужели я могла бы быть вместе с вот этим?..

Не знаю, что она подумала, мне наплевать. Эта встреча была последней, я поняла, что Битон не изменился, по-прежнему существует, чтобы делать гениальные фотографии и зарабатывать на нашем доверии. Удивительная способность искать подходящий ракурс, чтобы снимок выглядел как можно лучше, и при этом фиксировать каждый недостаток, каждую морщину, усталость, возраст, причем не для себя, а чтобы сообщить об этом всему миру. Поистине: гениальность и подлость слились воедино.

Как жаль, что я была знакома с этим человеком и пришлось на себе испытать худшие стороны его натуры.

Есть ли такие, кто не испытал? Знаю, есть – это королева Великобритании. Битон трус, он спокойно выливал грязь на нас с Сесиль Ротшильд, зная, что мы не станем пачкаться, но ничего не написал о Ее Величестве. Не потому, что не заметил, он все подмечал, а потому, что боялся расплаты. Интересно, если поискать в его архиве, можно ли найти записи, которые Битон делал, вернувшись после очередной фотосессии королевской семьи, или он все уничтожил?

Впрочем, все равно. Битона уже нет на этом свете. Надеюсь, ему все припомнится на том.

Я так давно живу на свете, что пережила даже собственных друзей и недругов.

Как отличить одних от других и где та грань, когда друзья становятся почти врагами? Древние говорили, что самый страшный враг тот, что когда-то был другом. С Сесилом и Мерседес я убедилась в этом сполна. Те, перед кем хотя бы приоткрываешь душу, могут нагадить в нее куда эффективней, чем те, кого не подпускаешь близко.

Если вы уязвимы, если не защищены крепкой броней, лучше никому и никогда душу не открывайте, можно пострадать.

И вообще, с врагами и безразличными к тебе людьми куда проще – от них знаешь чего ждать. С друзьями или теми, кто пытается ими выглядеть, опасно, они могут предать.

Но бог с ними, с Мерседес и Битоном, они сполна заплатили за свое предательство.

О чем нельзя писать. Моя Мата Хари

Зачем же я пишу, если нельзя?

А я не буду выдавать секреты, которые выдавать нельзя. Я не Мерседес де Акоста и не Сесил Битон.

У меня были и есть друзья, которые ни слова не произнесли обо мне перед журналистами, хотя имели возможность это сделать. Я так долго живу на свете, что прежних друзей просто не осталось, все остальные молоды, о Голливуде «золотого века» знают только понаслышке и мало что понимают в том, как изменилась жизнь. Последней была, пожалуй, Валентина.

Смешно, мы должны бы держаться друг за дружку хотя бы в память о Джордже, но она так ненавидела меня, что эта ненависть чувствовалась физически и отпугивала на расстоянии. Ненавидела из-за того, что Джордж многое завещал мне, а не ей. Кроме того, Валентина винила меня в смерти мужа.

Да, это так, Шлее завещал мне все то, что было создано либо встало на ноги за время нашей с ним дружбы. Это я, а не она ежегодно по несколько месяцев проводила с Джорджем в Европе. Считается, что мы отдыхали. Об отдыхе предпринимателя, финансиста и просто богатого человека, который не проматывает полученное от бабушки наследство, а зарабатывает сам, может говорить только тот, кто сам ничем не занимался.