Гретель и её бесы

Гретель привстала на носочках и среди праха увидела потемневший от огня нож. Деревянные накладки рукояти сгорели, но плоский остов и обоюдоострое лезвие остались.

– Гензель, ты говорил, Нильс угрожал тебе ножом?

– Было дело, – отозвался мальчик.

– Вот этим? – Гретель повернулась к брату, продемонстрировав ему покрытое копотью лезвие.

– Ничего себе! Давай-ка его сюда!

Гензель схватил нож и принялся водить острием в зазоре между косяком и дверью. Не прошло и минуты, как в замке что-то щелкнуло, и клетка распахнулась.

– А ведь ириска помогла, – заметил Гензель, покидая вольер. – Без нее я бы и с ножом не отжал замок!

С кандалами так просто не получилось. Гензель провозился минут двадцать, пока железное кольцо не разомкнулось.

– Фух, – сказал он, поднимаясь с пола. – А я уж думал, придется тебе отрезать ногу!

Гензель явно испытывал облегчение. А вот Гретель, наоборот, как будто держала в руках пороховой бочонок с почти догоревшим фитилем.

– После шутить будем. – Она направилась к выходу. – Ведьма может вернуться в любую секунду!

Похоже, хозяйка полностью полагалась на клетку и кандалы – входная дверь была не заперта. Покидая задымленную, провонявшую сгоревшей плотью кухню, Гретель почти не сомневалась, что увидит на пороге силуэт ведьмы или ее ручных волков. Но нет – двор был пуст. Чистый холодный воздух обжег легкие, и на мгновение Гретель показалось, что она вот-вот потеряет сознание.

– Идем, идем, – сказал Гензель, уводя сестру в сторону леса. – Погостили – и хватит!

Сейчас ночной лес с его опасностями казался Гретель совсем не страшным, да что там – почти родным! Пробираясь через бурелом, она то и дело оглядывалась и продолжала оглядываться, даже когда отблеск леденцовых окошек давно поглотила ночь.

* * *

Опасаясь, что ведьма пустит по их следу волков или сама бросится в погоню, Гензель и Гретель шли всю ночь без передышки. Серые, похожие на скомканную мешковину тучи затянули небосвод, и находить дорогу приходилось почти на ощупь. «Надо было прихватить один из этих леденцов, которые у ведьмы вместо керосинок», – ворчал Гензель. Гретель возражала, что лучше не прикасаться к разным заколдованным штукам, да и вообще не факт, что за пределами Пряничного домика леденцы сохраняли свою волшебную силу.

Наконец на смену чернильному мраку ночи пришли мглистые сумерки. Над оврагами и лощинами поднялся туман, и наступил холодный, неприветливый рассвет. Гретель уже не чувствовала ног, когда на пути начали встречаться приметные деревья, ручьи и овраги. Местность все еще оставалась незнакомой, но уже не казалась такой чужой и враждебной, как прежде.

– Сломанная сосна, вон там! – воскликнула Гретель, резко останавливаясь. – Я ее знаю! Точно!

Сухое, расколотое наискось дерево торчало из туманной дымки, как ржавая игла из тончайшей шелковой ткани.

– Я тоже! – обрадовался Гензель. – За ней будут заросли ежевики. Помнишь, как-то мы набрали целую гору ягод, так что мама три дня варила варенье?! Это здесь было!

Еще несколько часов назад Гретель не сомневалась, что окончит жизнь в крематории, созданном безумной лесной ведьмой. И вот, пожалуйста! – они с Гензелем шли по знакомым местам, где ничего не стоило встретить дровосека, охотника или грибника.

Покинув лес, дети увидели вырубку, а за ней – крыши домов и мастерских. Вдалеке из тумана выглядывали башня городской ратуши и колокольня собора Святого Генриха – самые высокие здания Марбаха. Гензель обернулся и, сделав в сторону деревьев неприличный жест, прокричал:

– Аллилуйя! Ведьма, можешь подавиться! И твои плешивые волки могут выкусить!

– Радуйся, что ее плешивые волки не взяли наш след, – сказала Гретель. – А то бы ты сейчас по-другому орал. Идем уже!

Брат и сестра пересекли утыканную пнями вырубку, миновали чьи-то чахлые грядки и вышли на Смолокурную улицу. Обычно в такую рань окраины только просыпались, но, подходя к собственному дому, Гензель и Гретель узрели настоящее столпотворение. Разбившись на кучки и большие группы, соседи переговаривались, шумно спорили и пока что не замечали пропавших накануне детей. Мужчины выглядели так, словно не спали всю ночь, у многих при себе имелись ружья. Женщины разносили кружки с чем-то горячим.

– Думаешь, это все из-за нас? – спросил Гензель.

– Как же, – отмахнулась Гретель. – Не забывай, Нильс тоже пропал. Могу спорить, бригады всю ночь прочесывали заросли.

– А толку? – проворчал Гензель. – Могли бы спокойно спать…