Гретель и её бесы

Гретель представляла психиатрическую лечебницу Альпенбаха чем-то средним между тюрьмой для особо опасных преступников и готическим собором с башнями и горгульями. А еще с кованой оградой и скрипучими воротами. Когда Филипп Хофманн остановил автомобиль возле двухэтажного кирпичного здания, девочка не сразу сообразила, что пора выходить.

– Как тут… симпатично, – пробормотал Гензель, перевешиваясь через сестру и выглядывая в окно. Похоже, и он ожидал чего-то более зловещего.

В такой постройке вполне могла располагаться элитная частная школа или пансион. Пожалуй, единственное, что совпало с образом, который нарисовало воображение Гретель, – наличие кованого забора. Впрочем, прутья не были заострены поверху, подобно пикам, а оканчивались шариками.

Прямо за оградой, справа, располагалась деревянная будка. Окошко распахнулось, и оттуда высунулась неприветливая физиономия привратника:

– По какому вопросу?

– Филипп Хофманн, – представился провожатый Гензеля и Гретель. – А это мои племянники. Собираемся навестить одну из ваших постоялиц.

Привратник смерил троицу подозрительным взглядом, почему-то задержавшись на Гензеле, и с явной неохотой покинул будку. Гретель решила, что здесь не так часто бывают посетители, и главная задача охранника у входа – не встречать гостей, а следить, чтобы пациенты не разбежались. Привратник погремел связкой ключей и распахнул калитку, установленную в правой створке ворот. Когда Филипп, временно ставший дядюшкой, и его «племянники» ступили на территорию лечебницы, за их спинами лязгнул тяжелый замок.

Во внутреннем дворе было зелено и просторно – вдоль посыпанных мелким гравием дорожек росли кусты можжевельника и самшита, из алебастровых вазонов свешивались первые бутоны камелии, зацветавшей как раз в ноябре. Там и тут стояли лавочки и небольшие деревянные беседки. Почти все они пустовали, и лишь в одной Гретель заметила двух старушек – они коротали время за игрой в карты. Людей во дворе было немного. Пока Филипп, Гензель и Гретель шли по центральной аллее, протянувшейся между воротами и главным входом в лечебницу, они увидели всего несколько женщин в одинаковых платьях, похожих на серые балахоны.

Вглядываясь в лица пациенток, Гретель убедилась, что Хофманн-младший не ошибся: это действительно психиатрическая больница, а не пансион или дом ветеранов. Женщины в сером напоминали неприкаянных призраков – они медленно перемещались по дорожкам, скользя безумным, отрешенным взглядом по вазонам, лавочкам и беседкам. Марта Блок могла подолгу смотреть в окно или на пылающий очаг, но при этом казалось, что ее взгляд обращен внутрь. Значило ли это, что одной ногой она уже шагнула в пучину безумия? Что здесь ей – самое место?

Гретель на всякий случай взяла брата за руку, хотя никто из женщин не проявлял агрессии – большинство смотрели сквозь гостей, так, словно их не существовало.

– Если что, я – двоюродный брат Марты, – сказал Филипп. – С пациентами можно встречаться только родственникам.

Гретель кивнула – ей было все равно, какую легенду придумает Хофманн-младший, главное, чтобы угрюмый привратник не выставил их на улицу.

Филипп, Гензель и Гретель только подходили к порогу, когда входная дверь распахнулась и навстречу им вышла женщина лет пятидесяти, в белом халате и шапочке.

– Филипп?.. – На ее строгом лице возникла и тут же исчезла профессиональная улыбка. – Герр Хофманн предупредил о вашем визите. Вообще-то приемные часы у нас с утра, но как отказать Бонифацию?.. Золотой человек!

– Спасибо, что сделали исключение, – поблагодарил Филипп. – Как себя чувствует Марта?

– Вроде бы неплохо, – ответила медсестра. – Ей назначили кровопускание и бромид калия. Знаете, ведь только пять процентов больных возвращаются к нормальной жизни, к семьям и работе. Будем верить, что ваша сестра попадет в это число.

Узнав, что матери пока не просверлили череп, Гретель искренне обрадовалась: возможно, в лечебнице не так ужасно, как рассказывают те, кто здесь никогда не бывал. И, значит, оставался шанс, что Марта будет в состоянии понять, зачем к ней приехали Гензель и Гретель.

Девочка размышляла о черепах, вскрытых в лечебных целях и на благо науки, пока не услышала:

– …Да-да, некоторых пациентов приходится принудительно госпитализировать. Марта Блок пыталась убить свою дочь, как вы знаете. Острый психоз, бредовые идеи… – Медсестра посмотрела на Гензеля и Гретель так, словно до этого момента их не существовало. – А это, кстати, кто?

– Это мои дети, племянники Марты, – не моргнув глазом соврал Филипп.

– Думаете, уместно было приводить их сюда? – Медсестра поджала тонкие губы. – С учетом особенностей ее психоза.

– Ну, Марта обижала только своих детей, – развел руками Хофманн-младший. – К остальным она относилась не так уж плохо.

– Что ж, ваше дело. Сегодня Марта ведет себя спокойно, и вы можете пообщаться в саду. Наши санитары наблюдают за пациентами, но на всякий случай держите детей подальше…