Гретхен

– Боже упаси! – пробормотала мама, сунула блюдо в духовку и поставила на гриль. – Это уже третий заход! – сообщила она. – Закмайер скоро лопнет! Когда ему плохо, он наталкивается, как поросенок; когда ему хорошо, он тоже ест без остановки! А поскольку он знает, что в присутствии Изольды я с ним не буду спорить из-за его обжорства, он вообще с катушек слетает!

Гретхен задумалась, надо ли ей идти здороваться с тетей Изольдой. Поразмыслив, она решила, что такое бурное выражение родственных чувств будет, пожалуй, излишним.

– Пойду спать, – сказала она. – Чувствую все-таки недосып!

Гретхен уже собралась пойти к себе, но мама ее задержала.

– Подожди, Гретхен! – сказала она.

– Да? – Гретхен остановилась на пороге кухни.

– Наш папа, кажется, наворотил тут дел! – сообщила мама.

– Каких таких дел? – спросила Гретхен.

– Хинцель заходил, – сказала мама. – Ты только-только ушла…

– Хинцель?! – удивилась Гретхен. – Он же в Зальцбурге должен быть!

Хинцель часто ездил в Зальцбург. За перьями. Перьев ему нужно было много, а где столько наберешь при таком количестве заказов?! В Зальцбурге находился один из его постоянных поставщиков. И в Зальцбурге жил его старый школьный друг. Хинцель всегда у него ночевал, когда приезжал за перьями.

– В гостиницах мест уже не было, – продолжала мама, – а к другу приехали знакомые из Франции, остановились у него. Вот Хинцель и вернулся и сразу пришел к нам.

– А ты ему сказала, что я в «Connection»? – спросила Гретхен, хотя могла бы и не спрашивать. Хинцель и без того прекрасно знал, что она каждую субботу ходит туда.

– Я не успела ему ничего сказать, – ответила мама. – Потому что папа… совершенно не специально… его, бывает, клинит, ты же знаешь…

Гретхен села на табуретку. Если мама так путано говорит, то, наверное, произошло что-то совсем уже несусветное! Но что такого могло произойти между папой и Хинцелем? Времена, когда папа чуть ли не с кулаками набрасывался на него, уже давно прошли. Папа, конечно, не очень любил Хинцеля. Потому что он в принципе не любил никого, кто любил Гретхен! Но все-таки папа с ним вполне ладил. А с тех пор как Хинцель стал работать и к тому же ходить в нормальной одежде, он вообще о нем ничего плохого не говорил.

– Так что стряслось-то? – прямо спросила Гретхен, теряя терпение.

Мама вытащила блюдо из духовки. Буженина выглядела совершенно непривлекательно. Все ломтики как-то безобразно вспучились и по краям обгорели.

Мама с отвращением воззрилась на это уродство.

– Когда Хинцель пришел, – продолжила она, – папа как раз расписывал Изольде в красках, как мы с ним полетим в Шотландию. Я попыталась его тормознуть, потому что подумала, что лучше пока на эту тему не распространяться… Кто его знает, разобралась ты там с Хинцелем или нет… А папа ничего не понял…

Гретхен хрустнула пальцами. Она уже догадывалась, чем закончится мамин рассказ.

– Ну а когда папа поведал Изольде, что ты собираешься в Грецию с соседом Конни, Хинцель спал с лица и сидел как в воду опущенный. – Мама открыла банку консервированных ананасов и прикрыла желтыми кругляшками буженинный позор. – А после этого он вскочил и ушел. Совершенно раздавленный! Я побежала за ним, но, во-первых, ему мои утешения были бы как мертвому припарки, а во-вторых, я и сама не знала, что говорить. Я же понятия не имею, как там у тебя все складывается!

Мама собралась нести блюдо в гостиную, но блюдо оказалось еще слишком горячим. Мама стала искать прихватки.

– Скажи, а ты что, обещала Хинцелю поехать с ним? – спросила мама.

Гретхен кивнула.

– Нда, дело дрянь! – пробормотала мама. Она нашла только одну прихватку и попыталась поднять блюдо одной рукой. Но блюдо было слишком тяжелым.

Гретхен попыталась оправдаться.

– Ему никто не запрещает ехать с нами! – воскликнула она. – Не все ли ему равно, где отдыхать – на хорватском острове или на греческом?!

– Тебе виднее! – отозвалась мама. Она решила использовать в качестве второй прихватки посудное полотенце. – Но Хинцель явно не производил впечатления человека, которому все равно, где и с кем отдыхать!

Мама подхватила блюдо и направилась в гостиную.

– Елки зеленые! – воскликнула Гретхен. – Я что, не имею права ехать туда, куда мне хочется?!

Мама уже почти дошла до гостиной.

– Имеешь, – сказала она. – Я разве тебе запрещаю?

Гретхен ничего на это не ответила.

– Вот именно, – с этими словами мама исчезла в недрах гостиной.

Гретхен осталась сидеть на табуретке, ожидая, когда мама вернется к ней в кухню. Гретхен полагала, что одним «вот именно» такой серьезный разговор заканчивать нельзя. Но мама все не возвращалась. До Гретхен доносились визгливые рулады Изольды и папин густой бас.

– На нет и суда нет! – пробормотала Гретхен себе под нос и, решив сегодня обойтись без вечерних гигиенических процедур, побрела к себе в комнату.