Гретхен

– Это я ищу свои вещи! – сообщила она Флориану, но тот никак не отреагировал. – Привстань-ка! – попросила Гретхен. – Мне кажется, ты на них лежишь! – Флориан даже не шелохнулся. – Вот упрямый баран! – проговорила она сквозь зубы и протянула руку к подушке, надеясь под ней найти свой гольф и блузку. Тут она почувствовала, что подушка местами влажная. «Мокрые пятна на подушках бывают только от слез», – подумала Гретхен, но представить себе, что Флориан плачет, она не могла. Флориан? Плачет? Нет, это невозможно!

– Послушай, Флориан! – проговорила Гретхен и протянула к нему руку, чтобы пощупать его лицо и развеять абсурдное предположение. Флориан резко отвернулся, но Гретхен успела коснуться его щеки. Щека определенно была мокрой! – Почему ты плачешь? – спросила Гретхен.

– От ярости! – сказал Флориан. – Один сплошной облом! То в квартире толчется целая армия народу, то ты не хочешь, а тут, когда все срослось, – на́ тебе! Явился – не запылился, когда его никто не ждал!

Флориан сел на кровати и уцепился за Гретхен, как утопающий за спасательный круг. Он положил голову к Гретхен на плечо и, всхлипывая, продолжал:

– Пожалуйста, останься! Или я с ума сойду!

Гретхен вскочила и, решив плюнуть на гольф и блузку, быстро натянула на себя свитер, влезла в туфли и подхватила свои пальто, шарф и шапку.

– Флориан, выпусти меня! Я хочу домой!

– А я хочу быть с тобой! – сказал Флориан сквозь слезы. – Сейчас! Иначе я убью себя!

– Ну ты совсем сдурел, что ли?! – Гретхен влезла в пальто, накинула шарф и нахлобучила на себя шапку. – Может, еще папашу сразу позовешь?! Пусть полюбуется!

Гретхен направилась к выходу, ориентируясь на полоску света. Стараясь не шуметь, она тихонько открыла дверь. Из гостиной, на радость Гретхен, все еще доносились звуки работающего телевизора. Кто-то рассказывал о пчеловодах-любителях и о том, как это прекрасное занятие успокаивающе действует на нервную систему.

Гретхен на цыпочках приблизилась к входной двери. На двери имелось три замка. Средний выглядел совсем простым: обыкновенная ручка, повернешь – защелка откроется, и все! Гретхен повернула ручку, но дверь не поддалась, только язычок замка с громким клацаньем вернулся в исходное положение. На тумбочке Гретхен увидела связку ключей. С бьющимся сердцем она схватила связку и стала по очереди вставлять ключи в замочную скважину под ручкой. Наконец она подобрала нужный ключ, но выяснилось, что нижний замок не заперт! Тогда она принялась за верхний. Первый ключ не подошел, второй даже не влезал в скважину, третий влезал, но не поворачивался. Оставался последний, четвертый. Гретхен как раз собиралась его вставить, но в этот момент телевизор резко замолк и раздался скрипучий голос старшего Кальба:

– Ну что за тоска! Смотреть нечего!

«Только бы он не вышел в коридор!» – подумала Гретхен и, к своему ужасу, увидела старшего Кальба, который появился на пороге гостиной и воззрился на неведомую гостью.

«Бежать отсюда, бежать! – стучало в голове у Гретхен. – Бежать, пока он не опомнился!»

Гретхен сунула четвертый ключ в замочную скважину, ключ послушно повернулся, и дверь открылась! Гретхен рванула вниз по лестнице. Старший Кальб, хотя и потерял дар речи, кинулся за ней и уже на следующей площадке нагнал беглянку. Он протянул руку, чтобы сгрести ее в охапку, но поймал только кончик шарфа. Гретхен прибавила ходу, плюнув на шарф, который остался у преследователя, и на слетевшую шапку.

Только на улице, добежав до ближайшего перекрестка, она замедлила шаг и перевела дух. Шел дождь, пронзительный холодный ветер продувал насквозь. Гретхен застегнула пальто, сунула руки в карманы и нахохлилась – ее всю трясло.

– Вот черт! Надо же так вляпаться! – бормотала она себе под нос. Интересно все-таки, по какой причине старший Кальб пустился за ней вдогонку – то ли потому, что принял ее за грабительницу, то ли потому, что в силу своих патриархальных взглядов считал себя вправе учинять проверку гостям своего сына, являющимся без его особого разрешения.

Когда Гретхен пришла домой, мама уже вернулась с занятий. Не успела Гретхен переступить порог, как та принялась ее отчитывать:

– Ты же не малый ребенок! Не успела поправиться, а уже бегаешь без шапки, без шарфа!

– Из дома она уходила в шапке! – сообщила Магда.

– И шарф у нее был, – добавил Пепи.

– Ну ничего в голове нет! – рассердилась мама. – Как можно потерять шапку и шарф?! Хочешь опять свалиться? Мало нам и без того проблем?

Гретхен почувствовала себя совершенно одинокой: никто ее не любит! Она даже подумала, что мама беспокоится не столько о ее здоровье, сколько о том, чтобы Гретхен не выбыла из строя – иначе кто будет сидеть с детьми, покупать продукты и убирать квартиру?

– Заболеешь – кто будет тебя опять лечить и за тобой ухаживать? Я! – продолжала возмущаться мама.

Услышав это последнее мамино заявление, Гретхен не выдержала.

– Ты?! – возмутилась она. – Да ты ко мне вообще не подходила! Это Хинцель меня лечил и ухаживал за мной! Он один!