Гретхен

Вместо того чтобы хоть как-то отреагировать на это обвинение или хотя бы просто признать свою неправоту, мама сказала:

– Гретхен, а чего это у тебя свитер наизнанку надет? Или это последний писк моды?

Гретхен в ярости стянула с себя свитер, чтобы надеть его нормально.

– И лифчик весь перекручен, – задумчиво проговорила мама.

– А это что у тебя такое? – спросила Мари-Луиза. Она протянула руку и вытянула у Гретхен из-под лямки скомканный гольф.

Гретхен вырвала у нее из рук находку.

– Хотелось бы знать, что все это значит? Может быть, объяснишь? – спросила мама, уставившись на гольф.

– На месте Гретхен я бы ничего не объясняла! – сказала Мари-Луиза.

– Где ты была, Гретхен? – задала очередной вопрос мама.

– Слушай, чего ты вмешиваешься в ее сугубо личную жизнь?! – тут же встряла Мари-Луиза.

«Нашлась заступница!» – подумала Гретхен. Ей не нужны были союзники, чтобы бороться с мамой! Она вообще бороться с мамой не собиралась! Гретхен в целом не имела ничего против Мари-Луизы, она считала мамину подругу очень даже милой и продвинутой. Но эта привычка вечно выступать в роли защитницы молодого поколения, которое она якобы понимает как никто другой, страшно ее раздражала.

– Мне что, уже нельзя, по-твоему, поинтересоваться, почему моя дочь является домой в таком виде?! – возмутилась мама и сердито посмотрела на Мари-Луизу.

– С моей точки зрения, это недопустимая назойливость! – заявила та.

Гретхен, все еще обиженная на маму за несправедливые упреки в легкомысленном отношении к собственному здоровью, стояла насупившись, сопела и отчаянно хрустела пальцами. Выслушав Мари-Луизу, она пробурчала, обращаясь к маме:

– Никто тебе не запрещает задавать вопросы, пусть даже и назойливые! Спрашиваешь – отвечаю: я одевалась в темноте и к тому же впопыхах!

– Но утром-то ты была одета совершенно нормально! – сказала мама.

– Утром было одно, а потом другое! – опять встряла Мари-Луиза. – Мало ли почему человеку понадобилось раздеться! Ну недоглядела, когда опять одевалась. Торопилась, темно было, – Мари-Луиза тяжело вздохнула, всем своим видом показывая, что более идиотского разговора она в жизни не слышала.

– Именно, – подтвердила Гретхен.

– А почему? – продолжала допытываться мама.

– Господи, Элизабет! Да отстань ты от нее! – воскликнула Мари-Луиза.

– Потому что пришел его отец! – честно призналась Гретхен, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица. – А я не хотела, чтобы он застал меня голой!

– Ну что, старушка, получила? – рассмеялась Мари-Луиза. – Теперь тебе все ясно?

– Да, теперь все ясно, – бесцветным голосом проговорила мама. Она подошла к серванту, достала бутылку бурбона и налила себе в бокал порядочную порцию. Ужас, это было совсем на нее не похоже.

– С чем тебя и поздравляю! – сказала Мари-Луиза, глядя на маму, которая отпила несколько больших глотков виски.

– Гретхен, – заговорила наконец мама с упреком в голосе. – Мы же с тобой договаривались: когда надо, ты скажешь мне, и я дам тебе соответствующие таблетки! – Мама опять приложилась к виски и, глядя в пустой бокал, пробормотала: – Я думала, что Хинцель все-таки более сознательный!

– При чем здесь Хинцель? – сказала Гретхен. – Я была у Флориана!

– У Флориана?! – Глаза у мамы округлились. – У этого Флор-Мажора?

– Да! – ответила Гретхен.

– У тебя что, совсем с головой плохо? – Мама вскочила с места. – Нашла себе пару, нечего сказать! Связаться с этим слащавым проходимцем! Ты ведь сама еще год назад могла убедиться в том, что он слова доброго не стоит! Обыкновенный мачо! Выпендрежник! Совершенно мерзкий тип!

Мама налила себе еще виски и в изнеможении опять рухнула в кресло.

– Мама, да ты Флориана три раза в жизни видела! Как ты можешь так говорить? – возмутилась Гретхен.

– Достаточно того, что ты мне о нем рассказывала, – ответила мама. – Я прекрасно помню, как ты страдала! Тискал тебя по углам, лишь бы никто в классе о ваших отношениях не узнал! Он, видите ли, стеснялся открыто с тобой водиться! Зато со своими дружками перемыл тебе все косточки в своей пакостной манере! Я тогда готова была его прибить своими руками!

– Но это все вчерашний снег, мама! – воскликнула Гретхен. – Я тогда была настоящей жирной бочкой. Любой бы постеснялся со мной ходить!

– Хинцель, между прочим, и тогда совершенно не стеснялся с тобой ходить! – парировала мама.

– Слушай, Элизабет! – со смехом проговорила Мари-Луиза. – Тебя что, Хинцель в свахи нанял?

Мама выпила залпом остаток виски.

– Никто меня не нанимал! – сердито ответила она. – Просто меня до глубины души возмущает неистребимая женская глупость! Вечно одно и то же! Вечно все западают на красавчиков! Всем только таких и подавай, а милые, хорошие, мягкие – никому не нужны! Их просто игнорируют! – Мама замолчала и вздохнула. – А от хваленой красоты всеобщих любимцев потом ничего не остается! Через пятнадцать лет они превращаются в жирных боровов без мозгов и могут гордиться разве что своими усами!

Гретхен отправилась к себе в комнату и стала повторять английские слова – исписала целых три страницы.