Грезы президента. Из личных дневников академика С. И. Вавилова

По всей видимости, именно благодаря «творческому зуду» и зависимости от «опиума дел» Вавилов мало-помалу ввязался во все те многочисленные занятия – помимо науки, – которые с годами безнадежно опутали его как администратора и публичную фигуру. Но нелепость повседневных занятий (совещания, торжественные заседания, административная деятельность) и усталость от них привели к тому, что о творчестве он стал мечтать еще больше. Такие разнообразные в молодости цели, мечты, творческие планы с годами все в большей степени сменялись простой и всеобъемлющей мечтой: «Боже, хотя бы увлечься какой-нибудь задачей и получить хотя бы мираж цели и стимула!» (12 февраля 1942). Если сравнить (см. главы «Планы, цели и мечты»), о чем мечтал Вавилов в ранних и поздних дневниках, видно, что мечта хотя бы мечтать, желание что-то желать выходят в поздних дневниках на одно из первых мест (яркий пример неосуществимого плана – «…ежедневно хотя бы час мечтания по набережной, в белую ночь…»). Соответственно, и о творчестве Вавилов вспоминает в поздних дневниках чаще всего в диапазоне чувств от грусти до отчаяния: две трети из примерно 250 упоминаний – сожаления об отсутствии творчества и мечты о нем.

«Из жизни постепенно уходит научное творчество, всегда спасавшее. Остаются заседания, разговоры по вертушкам. ‹…› Мозаика. Страшное чувство невыполненного. И нет творчества, оправдывающего жизнь» (22 января 1946). «Наполовину мертвец. Куда-то отлетел творческий дух живой. Отяжелел. Безразличие – космическое» (29 марта 1946). «Свое творчество нужно как воздух, без него все теряет смысл» (6 ноября 1946). «…творческая активность, она спасет» (7 марта 1948). «Увлекающая творческая идея нужна как воздух. В этом смысл остающейся жизни» (4 июля 1948). «Спасаться надо в творчестве» (5 декабря 1948). «Спасение только в творческой работе» (20 апреля 1950). «И никакого творчества. Пусто. Трудно удерживаться на земле. Из моей жизни с каждым месяцем испаряется все обычное „человеческое“. Зацепиться можно только за творчество – его нет. Грустно и тяжело» (5 декабря 1949). «…отсутствие творчества. Это самое грустное и тяжкое. Иногда шевелится предчувствие, что это навсегда, что творчество не вернется. Если так, пора умирать» (26 марта 1950). «…необходимо творческое наполнение сознания. Без этого все мучительно и не нужно» (9 июля 1950). «В душе совсем замерло творческое, и это для меня почти небытие» (23 апреля 1950).

Однако творчество исчезало и замирало не только из-за навалившейся на Вавилова горы административных обязанностей. Его задевало также и осколками сталкивавшихся в сознании Вавилова философских конструкций.