Грядет новый мир (СИ)

Енох отпустил мои руки, и я аккуратно развернулся к нему лицом, действуя лишь по наитию. Я хотел трансформировать его злость в желание, но как это сделать с тем, кто даже не знает, о чем я попрошу его? Мне так хотелось принадлежать ему и быть наказанным, но не ножом, нет. Я хотел знать с уверенностью, что он не тронет никого больше, кроме меня. Я положил руку поверх его руки, пропустив нож лезвием наружу между пальцев. Темнота мешала мне, но у меня не было времени воевать за свет. Злость Еноха была нужным мне ресурсом, и он слишком быстро остывал, а я не был на это согласен. Мне нужно было показать, что я такой же сумасшедший как и он, что я неадекватнее, нелогичнее, чем он, чтобы он воспринимал меня как равного. Я не был способен причинить себе боль, но все происходило, как в наркотическом сне. Я не владел ножом, но каким-то образом я умудрился сделать это аккуратно.

Боль была обжигающей, а кровь – горячей. Порез пульсировал, отправляя на волю новые порции крови. Я нашарил рукой выключатель, включив лишь половину света в комнате. Я следил за тем, как Енох смотрит на то, что я сделал с собой. Его пальцы размазали кровь по всей грудине, и я понял, что я сбил его с толку.

- Мне нужно что-то посерьезнее, - усмехнулся я, хотя на самом деле я не хотел всех этих пугающих игр. Вид моей крови делал его каким-то отстраненным. Енох питал слабость к крови, а в сочетании со мной это должно было здорово подкосить его в уверенности во мне. Секундой спустя его язык прослеживал путь моей крови наоборот, поднимаясь с живота обратно на грудину. Его ненормальный, лихорадочный взгляд взбудоражил меня настолько, что я забыл о боли, что причинил себя. Я смотрел на него в немой просьбе сделать это. Принять право управлять мной, принять право на меня. Возможно, я хотел слишком многого и слишком рано.

Мы теряли время, давая возможность нашим сомнениям расти и развиваться. Я удивил его, и это было моей маленькой победой, но он даже не догадывался, какое применение его ярости я хотел испытать. Мне нужно было подавить свои фантазии, что расстроило меня на некоторое время. Нужно было сделать хоть что-то.

И я с головой окунулся в свое желание, позволив телу делать все, что оно хочет. Я сбил Еноха с толку, может быть, после игнора буквально прилипая к нему всем телом, но я решил, что рано или поздно озвучу ему причину. Если это не случится само собой. У меня было теперь достаточно времени, чтобы отточить любое наше взаимодействие. Я вдруг подумал, что если я изучу все его реакции на любой стресс, на любую ситуацию, я смогу его контролировать так, что он об этом даже не узнает. Мои губы скользили по его губам в привычном ритме, который почему-то казался изученным до последнего движения. Был ли поцелуй от этого менее возбуждающим? Нет, я так хорошо знал, как он ответит на мою просьбу углубить поцелуй, что я заводился от этого еще быстрее. Никогда прежде, ни в одной из петель, я не ощущал едва заметную щетину на его подбородке. Она царапала мою кожу, делая все происходящее гиперреалистичным. Он все еще злился на меня, и от этого его ответные движения были грубоватыми, укусы – более частыми, и хоть боль ощущалась весьма ярко, остановиться я не мог. Мои руки не просто потеряли всякую логику своих движений, я просто не знал, как именно я хочу касаться его. Мне было мало всего, мало самого Еноха, даже если я прикасался к нему всеми доступными мне частями тела. Я хотел стянуть с него футболку, но не мог, потому что, задыхаясь, не мог перестать целовать его. Мое нетерпение было зеркальным, и я видел, что он пытается бороться, пытается тормозить самого себя. Я был в этом абсолютно не заинтересован.

- Енох, - позвал я его, и Енох посмотрел на меня абсолютно почерневшими глазами, колеблясь в своем сражении с самим собой. – Я хочу этого, - я не стал уточнять, чего. Я признался ему хотя бы в этой слабой степени, не уточняя. Это было достаточно сложно, чтобы я занервничал, ожидая его ответа.