Грядет новый мир (СИ)

Я готовился, точнее, нет, не так, я проверял себя единственным доступным наглядным пособием в первый месяц моего ареста. Парадокс заключался в том, что само, кхм, пособие во мне отклика не вызывало никакого, но как только я пытался подумать о Енохе, срабатывал какой-то удивительный переключатель. При всем моем желании рискнуть, мое положение над Енохом грозит последствиями, если я вдруг не смогу удержать свой вес. Думать становилось все труднее, и я остановил его руку. Болезненная пульсация поселилась внизу живота, я был напряженной пружиной внутри, мечтающей расправиться. Как рассказать Еноху о том, что я хочу попробовать, если он еще более не испорчен, чем я, а стыд я еще не до конца растерял? Я коснулся руками его висков. Это было, в общем-то, так же стыдно, как и сказать, но не нужно было объяснять. Я хотел показать ему лишь то, что было необходимо, но я плохо контролировал свой разум, и вместе с картинкой из порно я случайно передал ему все, что испытывал сейчас, все, о чем только мечтал два месяца. Когда я отстранился, Енох заметно порозовел. Я предчувствовал его вопрос, но закрыл ему рот поцелуем, лишь бы он не спрашивал ни о чем.

Я думал, я сгорю от стыда на месте.

- Я так-то мало что понял, - прошептал он мне, и я против воли застонал, ощущая, как стыд жжет мой желудок. Если бы я понимал больше. Если бы я знал, почему картинка меня не воодушевляет, но любая мысль о Енохе, который окажется надо мной, сводила меня с ума. Если бы мне помогло, я закрыл бы глаза. Никогда во мне не возникало желания поступить так с ним, хотя и такое бывало. В тот момент я уже выбрал риск, и нужно было просто сделать это.

Научить его и себя заниматься чертовым сексом.

Мне было легче готовиться, отвлекаясь на движения его языка вокруг моего, на его крайне умелые пальцы, которые кружили вокруг головки моего члена, и я старался добраться до своего ящика рядом с кроватью как можно быстрее. Я мог умереть как минимум раза три, включая момент покупки, момент хранения и вот этот самый, потому что никогда в моей жизни я не ощущал себя так неловко, но в этот раз все хуже. Я словно демонстрировал Еноху свою испорченность. Я прятал взгляд от него, мельком скользя по его телу. Я находил его привлекательным в любом случае, но с моей степенью нервозности мне уже ничего не помогало. Я уже думал перевести все это во что-нибудь более безобидное, размазывая прозрачный гель по его члену, но Енох положил руку на мое бедро и заставил меня перевернуться. Ему было, скорее всего, интересно, а мне – чертовски страшно, но мы уже были объединены доверием друг к другу. Вся моя неловкость победила мое желание, и я уже не мог сказать, что я так уж возбужден. Мое положение помогало мне скрыть огонь на щеках, но оно было достаточно унизительным. Более того, когда мы разобрались с положением, первоначальное давление причинило миллион неприятных ощущений. Только стремление не облажаться заставило меня перетерпеть. Мне было жарко от внутренних моральных проблем, от стыда, от неловкости, тяжело от веса Еноха, хоть он и опирался о кровать, и удивительно все равно, был он во мне или нет. По его изменившемуся дыханию я догадался, что ему как раз было весьма приятно. В принципе, я готов был постоять так столько, сколько нужно, ведь болезненным был лишь сам момент проникновения, и я уже настроился…

Последующее движение взорвало что-то в моем животе. Я не понял, было это больно или приятно, я рефлекторно подался назад, за еще одним, третьим. Енох двигался неуверенно, вряд ли озабоченный моим физическим состоянием, а я никак не мог понять, что происходит. Я нетерпеливо ерзал под ним, ожидая, когда же он сможет устроиться наконец. Странная жажда во мне заставила меня прогнуться в спине, лишь бы он уже что-нибудь сделал. Когда Енох сложил движения в ритм, пока еще медленный, я потерял способность воспринимать удовольствие от боли. Оно было настолько сильным и настолько кратковременным, обрывающим внутри меня все органы, расплавляющим мой мозг и превращающим меня в какое-то бесконечно голодное до движений существо.

- Быстрее, - буквально прорычал я, съезжая к постели за счет слабости в моих коленях. Еноха не нужно было просить дважды, и вскоре я сжимал простынь в своих руках, ловля этот восхитительный удар по всем моим нервам, с каждым новым толчком становившийся все сильнее. Вся моя кожа была мокрой от напряжения, мои волосы прилипли ко лбу и мешались мне, заставляя снова и снова их убирать. Я был сосредоточен только на том, чтобы переживать это ощущение снова и снова, позволяя ему захватить все больше нервов в моем теле, превращая его в великолепный электрический ток.