Грядет тьма (сборник)

Сад походил на окружающий ее огромный полуразумный объект, пульсирующий в такт с прозрачным воздухом. И из этого огромного пульсирующего плодородия Бог извлек все живое, что теперь населяло Эдем? Адам был просто частью его, фокусом и усилением той жизни, что пульсировала в Саду? Об этом Лилит могла лишь предполагать — слишком уж новым созданием был Адам.

И идя без помех между деревьями, она думала о Древе Познания. Об этом Древе, таком соблазнительном, но запретном. Почему запретном? Бог таким образом испытывал Человека? Значит, человек еще не совсем завершен? Или в самом Эдеме кроется какой-то дефект? Внезапно Лилит поняла, в чем тут дело. Само ее присутствие здесь являлось доказательством ее предположения, поскольку она, прежде кого другого, не имела никаких прав нарушать работу этой волшебной закрытой сферы, являющейся самым большим творением Бога. Но вот она идет в ее сердце, и даже Бог не знает... пока что не знает...

Лилит улыбнулась сквозь листву хорам серафимов, пение которых становилось то громче, то тише, и снова громче, невыразимой сладостью несясь над кронами деревьев. Животные наблюдали за ней широко открытыми изумленными глазами, почему-то не совсем непринужденно, хотя еще никакой страх не мог проникнуть и потревожить Сад. Лилит с любопытством глядела на них, проходя мимо. Симпатичные были зверушки. Ей понравился Эдем.

И тут новый аромат дошел до нее через деревья, почти невыносимо сладостный, и она услышала тихий взволнованный голосок:

— Лилит... Королева Воздуха и Тьмы... Это не понравится Ему... Нужно сказать Михаэлю...

Лилит улыбнулась и вышла из-под деревьев под открытое, нежное тепло солнца Эдема. Правда, даже оно не могло уничтожить тень, оконтурившую самую совершенную фигуру в Эдеме. Несколько раз словно неосязаемый ветерок поднимал ее волосы пышным облаком, хотя при этом не колыхался ни один листочек, ни одна травинка. Лилит остановилась и молча стояла, глядя через лужайку, и пока смотрела, то почувствовала первую дрожь ее новой плоти.

Потому что на поросшем травой берегу под ласковым солнышком возле цветущих апельсиновых деревьев лежал Адам. Деревья и цветы Эдема казались прекрасными глазами тела, которое носила Лилит, ветерок и ароматы — восхитительными, но теперь она увидела безупречное совершенство фигуры, вылепленной из теплой красной земли Эдема по образу Творца, и вид ее напугал Лилит, потому что сразу же до восхищения ей понравился. Она не доверяла красоте, заставившей ее остолбенеть возле деревьев, потому и замерла.

Адам растянулся во всем своем великолепии на траве и смеялся над херувимами, откинув назад голову с желтыми волосами. В каждой линии его тела, в каждом движении чувствовалась великолепная мужская красота, настолько совершенная, что ее мог создать лишь Творец. Хотя Адам и не носил одежды, он не был нагим, потому что его окутывала такая же странная дымка — полупрозрачное сияние.

Херувим взволнованно танцевал над ним, вереща тоненьким голоском:

— Она не должна быть здесь! Ты же знаешь, что не должна! Она — Зло! Вот кто она! А Богу не нравится Зло! Она... — Затем он глянул поверх головы Адама, и слова застряли у него во рту. — Берегись! — шепнул херувим и полетел в крону ближайшего дерева, оглядываясь на лету через крылышко.

Пристальный взгляд Адама проследовал за херувимом, и веселье исчезло с его лица. Он медленно встал, при этом красиво заработали его мускулы под тонким сиянием при каждом движении. Он был совершенством во всем, что делал, безупречно сотворенный Господом. И встав, Адам медленно направился к ней, а на лице его медленно проявилось удивление.

Лилит с подозрением глядела на него. Сияние Сада нравилось ей больше, пока она шла по нему сама себе госпожа. В Адаме же было то, чего она не понимала. Вечная Лилит всматривалась, изумленная, глазами своего нового тела, которое сочло Адама замечательным. Она положила ладонь себе на грудь, вздымавшуюся и опадающую, и почувствовала, как под кожей что-то взволнованно бьется.

Адам медленно шел к ней. Они встретились посреди лужайки, и долго никто не произносил ни слова.

Затем Адам сказал глубоким, резонирующим голосом:

— Ты... Я знал, что ты будешь именно такая... я знал, что ты есть где-нибудь и мне нужно лишь отыскать тебя. Где же ты скрывалась?

Лилит с усилием подавила странную теплоту в груди, происхождение которой не понимала. В конце концов, Адам был всего лишь ограниченным сознанием, помещенным в новое тело, но это не имело никакого значения, потому что тело его со временем все равно износится. Ей было опасно задерживаться здесь и восхищаться им, потому что, по несчастью, он оказался приятен глазам ее недавно обретенного тела. Она глянула на него из-под ресниц и ответила нараспев, сделав свой голос медовым:

— Меня вообще здесь не было, пока ты не подумал обо мне.

— Пока я... — нахмурил золотистые брови Адам.

— Бог создал тебя по Своему образу, — сказала Лилит, хлопая ресницами. — В тебе осталась частица Бога. Разве ты не знал, что можешь творить так же, как и Он, если достаточно сильно пожелаешь этого?