Грядет тьма (сборник)

Поэтому следовало найти какой-нибудь способ предотвратить это. Она должна выйти из восхитительно теплой вуали, окутывающей их обоих, пока руки Адама обнимали ее, но спешки в этом не было. По крайней мере, пока на Небесах бушует война. Лилит никогда не испытывала такие ощущения, как сейчас, когда эмоции затмевали ее разум и ничто не имело значения кроме этого великолепного мужчины, к плечу которого она склонилась.

Затем Адам глянул на нее и улыбнулся, и все звуки войны тут же смолкли, словно их никогда и не было. Полуразумный Сад тревожно шелестел кронами деревьев, отвечая звону сражения, доносившемуся с высоты, но Мужчина и Женщина ничего не слышали.

Время словно исчезло. Но все-таки оно шло, и постепенно мягкие зеленоватые сумерки Эдема становились все гуще. Через какое-то время Адам и Лилит остановились на мшистом берегу ручейка, звенящего по камням. Склонившись головой на плечо Адама и слушая звуки воды, Лилит вспомнила, что именно вода была основой их плоти.

— Адам, — пробормотала она, — ты недавно упомянул об умирании. А что ты знаешь о смерти?

— О смерти? — беспечно переспросил Адам. — Не помню. Не думаю, что когда-либо вообще слышал о ней.

— Надеюсь, что никогда и не услышишь, — сказала Лилит. — Это означало бы, знаешь ли, уход из Эдема.

Рука его обняла ее еще сильнее.

— Я не могу! Я никогда не уйду отсюда!

— Но ты не бессмертен, мой дорогой. Это произойдет, если...

— Если что? Говори же!

— Если существует Древо Жизни, — медленно, обдумывая каждое слово, произнесла она. — Древо, плоды которого дадут тебе бессмертие, точно так же, как плоды другого Древа дадут тебе знания, и тогда, я думаю, сам Господь не сможет изгнать тебя из Эдема.

— Древо Жизни... — тихонько повторил он. — На что же оно похоже?

— Я думаю, это темное Древо, — почти шепотом отозвалась Лилит. — Темные ветви, немножко светлее листва и яркие плоды, висящие среди нее, как фонарики. А ты случайно не видел такое?

Адам молчал. Лилит поглядела на него. Глаза его были закрыты, и на лице даже в сумерках была отчетливо видна тоска. Долгое время их окутывала тишина. Затем Лилит почувствовала, как его напряженное тело расслабилось. Он сделал глубокий вдох и выдох.

— Я думаю, Древо Жизни существует, — сказал он. — Кажется, оно стоит в центре Сада возле другого Древа. Я уверен, что оно там. Плоды его действительно светятся, как ты и сказала. В темноте они излучают свет, похожий на лунный. Завтра мы отведаем их.

Лилит тоже расслабилась на его плече и тоже вздохнула. Завтра он станет бессмертен, как и она. С тревогой она вслушивалась в далекие боевые кличи серафимов, эхом долетающие с Небес. Война на Небесах и мир на Земле...

Из углубляющихся сумерек Эдема не слышалось никаких звуков, кроме музыки воды, текущей куда-то между деревьями и напевающей колыбельную тоненьким голоском, точно серафимы перед тем как уснуть. Где-то неподалеку раздался какой-то тихий голосок, но тут же смолк. Восхитительная усталость объяла тело Лилит. Она положила на плечо Адама другую щеку и почувствовала, как мысли ее затуманиваются, словно она с головой погружается в воду.

И был вечер, и было утро, день восьмой.

Лилит проснулась первой. Чудесно пели птицы, голова Лилит лежала на плече Адама, а над ручейком парил херувим, трепеща радужными крылышками, и тоненьким голоском пел утренний гимн. Лилит почувствовала, как в мягкой прохладе утра пробуждается весь Сад, и улыбнулась. Адам слегка пошевелился. Она с нежностью поглядела на него сверху вниз, но тут же встревожилась. Она пришла сюда, чтобы стать единым целым с Адамом так же, как Адам был единым целым с Садом, но эта плоть была такой предательской.

Так резко, словно ударила молния, она поняла это. И ужас от того, что эта плоть делала с сáмой Лилит, накрыл ее, точно гигантской волной. Даже не понимая, что творит, она вырвалась из плоти и ринулась, неощутимая, ввысь хрустального утра. Адам, тело которого она оценила так высоко, стал почти невидим, поскольку вершины деревьев скрыли его перистыми зелеными кронами, но она ясно увидела стены, окружающие Сад, и реки, опоясывающие его, как четыре широких серебряных лезвия, блестящих под утренним солнцем.

И если спящий Адам был еще слегка виден, то женская фигурка подле него совсем растворилась в зеленом мху там, под деревьями.

Лилит плавала в восхитительно яркой пустоте начинающегося утра. Отсюда она уже слышала мощные голоса серафимов, поющие осанну на могучих золотых хорах вдоль яшмовых стен. Какие бы беспорядки не творились вчера на Небесах, сегодня все явно было разрешено. Так что Лилит даже не потрудилась подумать об этом.

Она была свободна от плоти и той слабости, что плоть влила в нее. Она все теперь видела ясно, ее не вводили теперь в заблуждения надуманные искажения, что делают жизнь во плоти такой сложной. Адама она теперь видела лишь превосходным сосудом, наполненным силой Бога. В Эдеме перспективы ее взглядов были слишком искажены, чтобы понять, как мало значения имеет его великолепное тело по сравнению со свойственной ему силой.