Грядет тьма (сборник)

Лилит позволила чистому холодному эфиру смыть все иллюзии, пока бесконечное время пустоты плавало вокруг неподвижной нее. И теперь она поняла, что находится в большей опасности, чем думала. Потребовалось парение в ярких высотах, чтобы очистить ее разум от мыслей об Адаме. Обновленная и укрепленная против этих опасных слабостей, Лилит теперь могла вернуться и продолжить свою опасную миссию. И нужно сделать это быстро, пока Господь не заметил ее. Или уже заметил?

Она проделала длинную дугу в воздухе, резко опускаясь к Эдему.

Адам все еще спал на мягком мху. Лилит подлетела и собралась в ожидании входа в тело, которое недавно покинула. А затем шок молнией пронзил ее, в то время как ее уже окружал Сад. Поскольку там, где она оставила смятую, как бесполезную шелуху, оболочку плоти, теперь на плече Адама спала полная сил женщина, и голова ее чуть колебалась в такт его мощному дыханию.

Лилит подлетела поближе, раскаленная гневом и ревностью, какие никогда прежде не чувствовала, и коснулась ее. Женщина была окутана слабо светящимся ореолом, как и сам Адам. Но под этим ореолом было тело, которое носила Лилит.

Потрясенная бестелесная Лилит висела в воздухе. Наверное, Бог сейчас смотрит на нее, ожидая подходящего момента нанести удар. Он был здесь... совсем недавно, может, всего лишь миг назад. Лилит поняла это по объявшей это место тишине. Все было упокоенно и одновременно трепетало перед Его недавним Присутствием. Бог прошел мимо, Бог увидел незанятую плоть, которую Лилит отбросила, чтобы поплавать в эфире, и Бог тут же все понял, поскольку Он был Всевидящим.

И он взял отброшенную ею плоть и использовал в Своих интересах. И вот эта плоть, светившаяся от прикосновения руки Адама, принадлежала теперь другой женщине, спавшей на ее месте на мужском плече. Лилит задрожала от невыносимых чувств при мысли об этом. Она не могла...

И тут Адам проснулся. Лилит подлетела поближе, ревниво глядя, как он зевает, моргает, улыбается, поворачивая голову, чтобы взглянуть на лежащую рядом с ним женщину. Затем сел так резко, что золотистое создание, прижавшееся к нему, воскликнуло высоким сладким голоском, и открыв глаза, еще более синие, чем у херувима, укоризненно уставилось на него. Лилит уже успела возненавидеть ее, но все же не могла не признать, что есть в ней краса, сопоставимая с красотой Адама, изящная, совершенной невинностью наполнявшая пустой сосуд тела. Была в ней некая округлость и привлекательная мягкость, новая в Эдеме, хотя она носила то же тело, что и прежде Лилит.

Адам смутился под ее взглядом и был изумлен.

— Л-Лилит... — запинаясь, пробормотал он. — Кто ты? И где Лилит? Я...

— Кто такая Лилит? — нежным голоском требовательно вопросила девушка, тоже садясь и обеими руками откидывая назад сияющие под солнцем волосы. — Я не знаю такой. Не помню... — Слова замерли, и она оглядела Сад пристальными синими глазами, яркими от удивления.

Затем взгляд ее вернулся к Адаму, и она сладенько так улыбнулась.

Адам схватился рукой за бок, нахмурив золотистые брови и поморщившись от первой боли, случившейся в Эдеме. Он вообще не помнил, почему у него вдруг заболел бок так, словно из него изъяли кусок.

И тут из сияния утра внезапно раздался беззвучный и бестелесный, но раскатившийся по округе Голос:

— Я вынул ребро из твоего бока, Человек.

И поляна затрепетала от этих звуков, ручей перестал журчать, а листья замерли на деревьях. Птицы прекратили петь, а животные — подавать голоса. А Голос продолжал, заполняя все утро, весь Сад:

— Из плоти твоей Я создал тебе помощника и жену. Отринь всех других, стань единым лишь с ней. Отринь всех других...

Голос замолчал, но не резко, а повторяя последнюю фразу, и листва на деревьях трепетала в ритме с нею:

— Отринь всех других... всех других... всех других...

А затем, словно сияние утра на миг потухло в Саду, но никто не почувствовал, как Он удалился. Только воздух чуть потускнел и сгустился, словно мигнув во след уходящему Богу.

Женщина прижалась к Адаму, неуверенно обнимая его, напуганная этим безмолвным всепроникающим Голосом и тишиной Сада. Адам машинально обнял ее, трепещущую, припавшую к его плечу. Затем вскинул вверх голову, поскольку Голос перестал отдаваться эхом.

— Да, Господь, — покорно сказал он.

Какой-то момент тишина еще висела повсюду. Но затем ручей робко вновь зажурчал свою мелодию, запели птички, подул ветерок. Бог ушел.

Бестелесная, дрожащая от эмоций, которые не могла даже назвать, Лилит наблюдала за Мужчиной и его женщиной на мшистом берегу, на котором она сама вчера вечером возлежала с Адамом. Адам глянул на напуганную девушку, прижавшуюся к нему.

— Я думаю, что ты — Ева, — сказал он, и какая-то необычная нежность в его голосе заставила Лилит корчиться от ревности.

— Хорошо, если ты так говоришь, — пробормотала девушка, глядя на него из-под трепещущих ресниц.

Лилит моментально возненавидела его. Словно почувствовав ее справедливый гнев, Адам оглядел тихую лужайку.

— Лилит? — сказал он. — Лилит...

Порыв теплого ветерка донес то, что собрала в едином крике Лилит: