Грядет тьма (сборник)

Я на мгновение замолчал и впервые ясно осознал возможное объяснение моего потрясающего прозрения прошлой ночью. Возможно, это произошло потому, что уровни цензуры в моем сознании все время менялись? В глубине души я знал, что будет с пьесой «Перекресток», если все пойдет так, как написано. В первый раз я блокировал полиграф своим блестящим выступлением, которое изменило смысл пьесы. Я заблокировал его во второй раз своей полной заторможенностью.

Ослепительный свет разгадки вспыхнул в сознании. Неужели это навязчивое оцепенение вызвано ничем иным, как тем, что первоначально вложил в мое серое вещество брат Эйлин? Только этим я мог объяснить, что не дал полиграфу выявить повстанцев, которым я сочувствовал. Может ли это означать, что моя способность играть, держать аудиторию, жить в своей роли не исчезла в конце концов? Я стоял безмолвно, робкая радость начала разливаться во мне теплой волной. Может быть, тогда еще есть шанс...

— Рохан, что случилось? — резко спросила Элейн.

Я довольно смущенно посмотрел на нее.

— Ничего. У меня появилась идея насчет моей собственной миссии. Я не думал, что ты это заметишь.

— С тобой что-то произошло, — сказала Элейн. — Ты выглядел таким счастливым, и я подумала, что у тебя есть какие-то идеи насчет Комуса. Видит бог, нам нужны новые способы борьбы с ним. — Она оглядела комнату. — Теперь, когда Фергюсон и Бердсли захвачены, я думаю, что буду следующей арестованной из состава руководства. Джордж, ты не мог бы узнать что-нибудь о пленниках? Джонни, поднимись на крышу и посмотри, что там происходит. Я думаю...

Кто-то бегом поднимался по лестнице. Все обернулись. Запыхавшийся молодой типчик прислонился к дверному косяку и произнес:

— Они арестовывают каждого, кто пытается покинуть город. И еще — многие говорят, что видели на дороге мародеров. А где Бердсли?

— Джонни, иди, — произнесла Элейн. — Бердсли здесь нет, он арестован, Тони. Пока я здесь за руководителя. Что с тобой случилось?

— Когда я услышал сирену, то сразу же побежал сюда, — проговорил парень. — В двух кварталах от нас ко мне подошли двое незнакомцев. У одного из них был шприц. Я выхватил его у него из рук как раз вовремя. Кое-кто из ребят видел, как мы дрались, и помог мне, как нельзя кстати.

Элейн кивнула.

— Брюстер, возьми на себя задачу собрать как можно больше людей для патрулирования улиц. Следите за арестами. Попытайтесь отбить у Комуса наших, если сможете.

— Я попробую, — пробормотал коренастый, — но боюсь, уже слишком поздно.

— Ну так иди и пробуй!

Он кивнул и быстро направился к двери, подзывая к себе стоявших рядом. Мне в голову пришла неожиданная мысль.

— Подожди минутку, — громко завил я. — Я о театральной труппе. Никто из них понятия не имеет, что они делают. Я должен им все объяснить.

На мое предложение никто никак не отреагировал. Никто даже слова не произнес. Последовало короткое молчание, а затем Брюстер сказал:

— Пошли.

И вышел со своей группой.

Я посмотрел на Элейн.

— А как же актеры?

Она покачала головой.

— Даже не знаю. У меня есть более неотложные дела, Рохан. Они сами по себе.

Прежде чем я успел возразить, шум у двери заставил нас обратить внимание на появившуюся женщину с растрепанными волосами. Она говорила задыхаясь, как будто долго бежала.

— Джонни сказал, что вы хотите знать, что происходит снаружи, — сообщила она. — Я только что была там, наверху. — Она сделала паузу, чтобы перевести дыхание. — На окраинах, в полях, я никогда не видела столько машин. Танки. Мародеры. Полицейские машины Комуса. Они взяли город в кольцо. Даже мышь не смогла бы проскользнуть через оцепление. Должно быть, они выжидали момент в лесу. Они даже установили радар. Мы... заперты в городе.

Я повторил:

— Как насчет моей труппы? — И снова никто не обратил на меня внимания.

— Что делают эти машины? — спросила Элейн. — Просто окружили?

Женщина кивнула, откидывая со лба слипшуюся от пота прядь волос.

На лестнице послышался приглушенный крик. Потом раздались глухие шаги. Вошел старик с угрюмым лицом. Он протиснулся сквозь толпу прямо к Элейн.

— Фергюсон, — четко вымолвил он. — Мертв. Он прокусил кольцо, когда его вели в здание Комуса. А Бердсли... — он помолчал. — Сэм не смог, — он покачал головой. — Они скрутили его.

— А до того?

Старик кивнул.

— А он не мог дотянуться до своего кольца? — спросила Элейн.

— Он поднес его ко рту. Я видел, но потом он... Я не знаю... Он просто опустил руку. Позже он не смог этого сделать, когда копы надели наручники.

Воцарилась тишина. Потом Элейн произнесла:

— Где он сейчас?

— Его допрашивают в штабе Комуса.

— По прямой телевизионной связи с офисом Ная, я полагаю, — пробормотала Элейн. Ее плечи слегка поникли. — Ну, вот и все.

— Насколько все плохо? — спросил кто-то.

— Я была уверена, что Сэм воспользуется ядом, если понадобится. — Она посмотрела вниз на свое собственное кольцо. — Я думаю, мы никогда не узнаем, почему он этого не сделал, — констатировала она, — пока мы не встанем перед таким выбором сами.

Она еще немного помолчала.