Грядущая буря

Некоторые восседающие предлагали не казнить схваченных Черных сестер, а как следует их допросить, однако Эгвейн настояла на своем. Пятьдесят женщин – это слишком много; их ведь нужно держать отрезанными щитами от Истинного Источника и охранять, а теперь, когда известно, что усмирение возможно Исцелить, такое решение ее не устраивало. Нет, случившиеся события показали, насколько изворотливыми и опасными могут быть Черные сестры, а Эгвейн надоело беспокоиться о том, что может произойти. Пример Могидин научил ее, что за жадность – пусть даже это жадность к знаниям – приходится расплачиваться. Тогда и саму Эгвейн, и остальных слишком переполняло страстное желание новых знаний – слишком возгордились они сделанными «открытиями», – чтобы пойти на решительный шаг и избавить мир от одной из Отрекшихся.

Что ж, Эгвейн не позволит себе допустить ту же самую ошибку. Закон всем известен, Совет вынес свой приговор, и решение было принято открыто. Верин умерла ради того, чтобы остановить этих женщин, и Эгвейн позаботится о том, чтобы ее жертва не оказалась напрасной.

«Хорошая работа, Верин. Даже очень хорошая». Каждая Айз Седай в лагере заново принесла Три клятвы, и, помимо тех, о ком предупредила Верин, обнаружены были всего лишь три сестры из Черной Айя. Свое исследование Верин провела весьма основательно.

Стражи Черных сестер находились под охраной. Ими займутся позже, когда будет время отделить тех, кто был настоящим Черным Стражем, от тех, кто просто впал в бешенство после утраты своей Айз Седай. Большинство из них станут искать смерти, даже те, за кем нет никакой вины. Но возможно, Стражей, непричастных к преступлениям своих Черных сестер, удастся убедить не спешить расставаться с жизнью, а сохранить ее до того дня, когда они отправятся на Последнюю битву.

Несмотря на все предпринятые Эгвейн меры предосторожности, почти двадцать Черных сестер, чьи имена упоминались в списке Верин, все же сумели ускользнуть. Она не могла понять, откуда или как они узнали о происходящем. Нескольких пытавшихся бежать, самых слабых в Силе, поймали караулы Брина, и при этом задержать их удалось лишь ценой жизней солдат. Однако многие все-таки скрылись.

Нет смысла сокрушаться из-за случившегося. Пятьдесят Черных Айз Седай мертвы, и это победа. Хотя и пугающая, но тем не менее победа.

Теперь Эгвейн шагала через лагерь, облаченная в красные платье и сапожки для верховой езды, а ее распущенные каштановые волосы были перехвачены багровыми лентами, дабы служить напоминанием о потоках крови, которые она пролила всего час назад. Она не винила сестер за их взгляды украдкой, за их старательно скрываемую тревогу, за их страх. И за их почитание. Если и оставались сомнения, что Эгвейн – Амерлин, то теперь они развеяны. Ее приняли, и ее боялись. И она уже никогда больше не станет одной из них. Отныне она стоит отдельно от них, и так будет всегда.

В сторону Эгвейн, пробираясь среди палаток, решительно направлялась фигура в голубом наряде. Величавая женщина склонилась в подобающем реверансе, а поскольку они обе шагали быстрым шагом, Эгвейн не стала останавливаться, чтобы та, согласно традиции, поцеловала кольцо Великого Змея.

– Мать, – сказала Лилейн, – Брин прислал доклад, что для штурма все готово. Он говорит, что лучше всего атаковать через западные мосты, но еще он предлагает с помощью переходных врат перебросить его фланговый отряд за линию обороны Белой Башни. Он спрашивает – возможно ли это.

Конечно, это не использование Силы в качестве оружия, но довольно близко к этому. Весьма тонкое отличие. Но ведь Айз Седай всегда и отличались умением обращать себе на пользу тонкие различия.

– Передай ему, что я сама открою переходные врата, – ответила Эгвейн.

– Прекрасно, мать, – произнесла, склонив голову, Лилейн – ставшая замечательной и верной помощницей. Поразительно, как быстро изменилось ее отношение к Эгвейн. Наверно, она осознала, что у нее не осталось иного выбора, кроме как полностью поддерживать Эгвейн и отказаться от своих попыток удержать власть. Так она не будет выглядеть лицемеркой и, возможно, даже получит достойный пост подле престола Эгвейн. При том, разумеется, условии, что Эгвейн зарекомендует себя могущественной и сильной Амерлин.

Что ж, здравый подход.

Должно быть, Лилейн удручена переменами в манере поведения Романды. И Желтая сестра, будто по заказу, как раз и поджидала Эгвейн у дороги, чуть впереди. На ней было платье цвета ее Айя, волосы она собрала в тугой пучок на затылке. Когда Эгвейн к ней приблизилась, Романда присела в реверансе, едва взглянув на Лилейн, и заняла место по правую руку Эгвейн, подальше от Лилейн.

– Мать, – произнесла Романда, – я навела справки, как ты просила. От посланных в Черную Башню нет никаких вестей. Ни словечка.

– Ты полагаешь это странным? – спросила Эгвейн.

– Да, мать. Используя Перемещение, они уже должны были побывать там и вернуться. Или хотя бы прислать какую-то весточку. Подобное молчание внушает беспокойство.