Грязь

Поначалу, когда эта мысль только возникла, она показалась Фрэнку столь дикой, что он передёрнул плечами.

Ты несёшь бред, сказал он себе.

Ты несёшь самый что ни на есть нездоровый бред.

Но чем больше Фрэнк размышлял, тем меньше эта мысль казалась ему бредом.

А что если?..

***

Фрэнк отвесил в сторону строгий костюм. Мысль о том, что подобные вещи, вероятно, не понадобятся ему больше никогда в жизни, отчётливо мелькнула в сознании, но Фрэнк постарался не обращать на неё особого внимания.

Он натянул футболку тёмно-серого цвета и старый потёртые джинсы.

В этой одежде он меньше всего привлекал к себе внимание.

Стрелки на часах показывали полвосьмого.

Оставалось ещё немногим больше двух суток.

Подумав немного, Фрэнк решил дополнить свой «не привлекающий особого внимания» образ тёмно-синей бейсболкой, надетой козырьком назад. Взглянул на себя в зеркало, он удовлетворённо хмыкнул.

Теперь он был похож на стареющего разносчика пиццы.

– Пиццу заказывали? – спросил он своё отражение в зеркале, и то тут же подмигнуло ему в ответ.

Подняв вверх указательный палец, Фрэнк кивнул отражению, а затем, взяв связку ключей, вышел из дома.

– Господь в помощь, – сказал он.

Он говорил это всякий раз, выходя из дома.

После гибели дочери Фрэнк Пауэлл неожиданного для самого себя сделался на редкость религиозным.

Так часто бывает с теми, кто потерял близких, и Фрэнк сам это понимал.

Но, кажется, поделать с этим он уже ничего не мог.

И – не хотел.

8

– Смотри-ка, мучачо, – присев на корточки, Эль отбросила в сторону что-то, напоминающее небольшой кусок брезента, и подняла с пола большой заострённый предмет.

Это была кирка – самая настоящая, из тех, что используются при работах в горах.

Родриго хмыкнул:

– Ну надо же… Хочешь сказать, у нас всё-таки есть шанс выбраться?

Эль кивнула:

– Хочу сказать, да. Кирка добротная. Профессиональная, я бы сказала.

Родриго тихо рассмеялся:

– Шлюха рассуждает о качестве инструмента, который даже не из секс-шопа, куда катится этот мир.

– Прикуси язык, мучачо, мой отец был горняком, – она отмахнулась. – Впрочем, толку разговаривать с тобой, идём лучше найдём Мэтта и Самира.

***

– Кирка и впрямь добротная, – Самир взвесил инструмент в руке, – сейчас попробуем разбить ею стену, только вот…

Мэтт покачал головой:

– Ты думаешь о том же, о чём и я?

Эль взглянула на него:

– Кажется, и я о том же думаю, если это тебе интересно, конечно.

Мэтт усмехнулся:

– Дураков среди нас нет, и то хорошо.

Эль вернула усмешку:

– Кроме, вероятно, мучачо. Готова биться об заклад, что до него ничего не дошло.

– Чего это до меня не дошло? – Родриго сложил руки на груди, косясь на Эль.

Эль похлопала его по плечу:

– Амиго, не пытайся казаться умнее, чем ты есть. Всё элементарно же. Наш похититель специально оставил на чердаке кирку – иначе откуда бы ей здесь взяться?

Мэтт нахмурился:

– Думаете, он хочет дать нам шанс? Сколько времени мы уже здесь? Двое суток, или около того? Я потерял счёт времени.

Самир усмехнулся:

– Я тоже. Впрочем, не думаю, что у нас много его осталось на размышления.

– Поверь мне, этим мы разобьём кладку без труда, – отозвалась Эль.

– Я тоже так думаю, – кивнул Мэтт.

9

– Ты, как я погляжу, опять в дерьмо, – Джоуи Беллз оттолкнул от себя пытавшуюся повиснуть на нём Лили Маузер. – Пьяная старя шлюха.

– Сам ты шлюха, – огрызнулась Лили. – Шлюха – и убийца. Ты грязный человек, грязный! – подняв руки, она карикатурно закатила глаза. – Ты грязь, Джоуи Беллз! Грязь!

– Местным продавцам стоит запретить продавать тебе виски, – хмыкнул Джоуи. – Прекрати завывать, лучше говори уж, чего хотела.

– Убийца, – упёрто повторила Лили. – Убийца, ты убил моего брата!

– Боже святый, Лили, обратись к врачу, – Джоуи отмахнулся. – Твой брат был ненормальным аутистом, и я его не убивал.

– Мой брат был гением, мразь, – с трудом фокусируя взгляд, Лили посмотрела ему в глаза. – И я не верю, что у него внезапно случился инфаркт из-за острой сердечной недостаточности. Аутизм сам по себе к этому не располагает, знаешь ли.