Грязь кладбищенская

Что ты там говоришь? Что жена моего сына теперь сильно занята. Взялась за работу после той драки… И ее теперь ни тяжесть, ни болезни не беспокоят! Надо же, чудо какое! А я-то думала, что она может оказаться здесь со дня на день… Ходит за птицей, говоришь… И в поле работает, и на болоте… И снова разводит поросят! А на последней ярмарке у них было три или четыре теленка! Вот умница! Какая радость слышать от тебя такие слова, парнишка!.. И ты слыхал от своей матери, что у них двор весь пестрый от цыплят! Интересно, а как думаешь, сколько выводков у них в этом году?.. Ну конечно, ты ведь не виноват, что не знаешь, сынок…

У Патрика тоже неплохо идут дела, справляется, говоришь… Много времени пройдет, пока он догонит Нель с этими ее восемью сотнями фунтов. Совсем полоумный был тот судья. Но если жена моего сына будет держаться так же, как сейчас, а Майринь со временем станет школьной учительницей… Ты прав, сынок. Обобрали ведь Патрика… Что он сказал? Что сказал Бриан Старший? Что Патрику, раз уж он не может выплачивать ренту, лучше б заложить кому-нибудь свой клочок земли и свою жену да поехать в Англию на заработки… Клочок земли, так-то этот нищий зудила называет большое хозяйство!.. “Какое счастье, что его блажной матери нет в живых, чтобы давать ему вредные советы”. Мерзкий зудила, ох, мерзкий зудила, мерзкий…

Где ты? Забрали тебя от меня…

3

– …А вот знаешь ли ты, добрый человек, отчего земля в Коннемаре такая твердая и бесплодная, а почва такая тонкая?..

– Погоди, Колли, погоди. В Ледниковый период…

– Ой, да хватит! Ледниковый период, тоже мне! Ничего подобного. Это Проклятье Кромвеля[88]. Когда Бог низвергал дьявола в ад, тот Его едва не одолел. Из рая дьявол упал прямо сюда. И вот сам сатана и Михаил-архангел тут скакали и боролись. Потому перевернули они здесь всю землю вверх дном.

– Твоя правда, Колли. Катрина даже показывала мне следы его копыт там, на земле Нель…

– Закрой рот, мерзавец…

– Ты оскорбляешь веру. Ты еретик…

– Уж не знаю, как бы всю эту кашу расхлебали, если бы башмаки у дьявола не стали расползаться. А стачал их ему Кромвель. Кромвель-то был башмачником в Лондоне, в Англии. И вот оба башмака у него расползлись и упали в залив. Один башмак распался на две половины. И с тех пор это три острова – Аранские острова. Только хоть и попал Ангел Гордыни в затруднение из-за того, что не было у него больше башмаков, бес его знает как, но отпихнул он Архангела Михаила до самого острова Скачет Михил[89]. Это такой остров к западу от Карны. А потом издал ужасный рев, чтобы Кромвель пришел и починил ему башмаки. Уж не знаю, как бы всю эту кашу расхлебали, если б те башмаки удалось починить…

И вот приходит Кромвель в Коннахт. Ирландцы – за ним. Ничего удивительного. Они же всегда были против дьявола… В пяти милях к югу от Утерарда есть место, которое называют Дырами дома Лабана[90], где им встретился Архангел Михаил, тот бежал от дьявола. “Стой крепко, шельмец, – говорят они, – а уж мы-то из его старого шмотья пыль выбьем”. Вот здесь и находится место, откуда прогнали дьявола в ад. Озеро Сульфер. Отсюда выходит река Сульфер[91], что протекает на восток через Утерард. Сульфер – вот истинное имя дьявола на староирландском языке. А жена его – Сульфера…

А за всеми этими песнями да плясками Кромвель сбежал от них на Араны, где и остался навечно. А до того Аранские острова святым местом были…

– Но Колли, Колли, позволь мне сказать. Я писатель…

– …Разрази дьявол тебя и “Золотые звезды”…

– …Клянусь душой, как говорится, – лучшие куски торфяного дерна у нас покрали…

– …Да кто бы говорил о краже, Придорожник, – ты-то сам даже из-под цапли яйцо бы украл, а заодно и цаплю. Как же мне не повезло, что мой участок болотца был бок о бок с вашим, и у меня не было ни единой другой полоски земли, чтобы сушить торф, кроме как прямо рядом с вами. А ты доверху нагружал свою тележку, осла и корзинки, до самого верха, а груз-то весь из моей кучи. Ты помнишь день, когда я тебя поймал? Еще едва светало. Накануне вечером я тебе сказал, что поеду на ярмарку со свиньями. А ты сказал, что тоже поедешь…

А день, когда я поймал твою жену? Я приметил, как она идет на делянку среди бела дня. И знал, что там никого нет. Все работали на берегу – весенний отлив[92]. И я тоже туда должен был идти, но, глянув на твою жену, смекнул, что она воровать нацелилась. Прополз я на брюхе наверх по Кряжу да и наткнулся на нее – она уже груз веревкой обвязывает, у самой моей торфяной кучи…

“Как лисе не бегать, а все равно поймают”, – говорю я…

“Я на тебя управу найду, – отвечает она. – Чтоб тебе неповадно было приставать к женщине в таких безлюдных местах. Я на Библии поклянусь. А тебя за море отправят”[93]…