Грязь на девятой могиле

Сложив газету, которую он только что читал, здоровяк встал на ноги. Мышцы у него были такими большущими, что руки просто-напросто не опускались по бокам. Интересно, как он справляется с туалетной бумагой? Знаю-знаю, нездоровое любопытство, но все-таки…

Мужик обошел стол и уставился на меня холодными серыми глазами. В такой неловкой тишине мы и простояли целую вечность. Короткие темные волосы завершали грозный вид. А вид был таким потому, что мужик практически испепелял меня взглядом.

Едва я открыла рот, чтобы что-то сказать, здоровяк спросил с капитальный русским акцентом:

- Чего пр-р-ришла?

А вдруг я потенциальный клиент? Не странновато ли приветствие? Клянусь, не поумерит пыл – оставлю негативный отзыв на «Йелпе».

- Я… Мне нужно кое-что постирать.

К столу подошла женщина, старше здоровяка и намного ниже, но такая же крепкая.

- Чего пр-р-ришла? – спросила она с тем же акцентом.

Какого черта? Я осмотрелась по сторонам. Неужели адресом ошиблась? Но нет же. Вывеска и все остальное ясно говорили о том, что здесь находится химчистка.

Я снова повернулась к женщине:

- Мне нужно кое-что постирать.

- Што? – уточнила она и стала отодвигать здоровяка в сторону.

Вот только так далеко я не заглядывала, а значит, нужно было срочно придумать, что именно мне нужно сдать в химчистку. Однако единственным, что я могла с себя снять и не убедить Шварценеггера в тоске по мужикам, была моя куртка. Чудесная, теплая, мягкая куртка, которую подарила мне одна бездомная леди за маленький стриптиз.

На самом деле, все не так плохо, как кажется. Видите ли, я искала подработку, и мне нужно было мнение со стороны.

Спину обдало порывом холодного ветра – в химчистку вошли еще двое мужчин, остановились позади меня и стали тихонько переговариваться. Я рискнула оглянуться. На обоих были дорогущие темно-серые костюмы. В руках один из них держал кожаный портфель и огрызок квитанции. Он кивнул своему товарищу и резким, хамоватым тоном обратился к женщине, а я едва-едва уговорила глаза не вылезать из орбит.

Он говорил на русском. На русском, блин! И я поняла каждое сказанное слово. А именно:

- Что она здесь делает?

Я ошеломленно застыла. Восемь. Я знаю восемь языков. Да я долбаный гений! Поскорее бы все рассказать Куки! Ну правда, кто говорит на восьми языках? А вдруг я знаю какие-нибудь еще? Вдруг говорю на исландском, арабском или суахили?

Повернувшись к мужчине, я поинтересовалась:

- Вы, случайно, не говорите на суахили?

Он смерил меня мрачным взглядом. Я приняла это за отрицательный ответ и снова повернулась к женщине.

- Давайте, - буркнула та и щелкнула пальцами.

С тяжелым вздохом я сняла куртку и отдала женщине, которая осмотрела мою телогреечку и спросила:

- Починить надо?

Меня бы не помешало, а вот куртка в починке вряд ли нуждалась.

Мужчины сзади придвинулись ближе, явно намекая на нетерпение и пытаясь меня запугать. К сожалению, прикладывать особые усилия им не пришлось. Я готова была броситься наутек в любую секунду. Но вместо этого подошла к столу, намекая, что в мое личное пространство только что нагло вторглись.

Ближе подходить мужчины не стали, и я сказала:

- Чинить не нужно. Только постирать и хорошенько почистить.

- Пятна есть? – Женщина все еще рассматривала куртку, но я уже начинала всерьез думать, что говорит она не об одежде, а обо мне. Ну или о моей репутации. 

- Нет.

По крайней мере заметных действительно не было.

- Сегодня, - все так же коротко проворчала женщина, оторвала квитанцию и сунула ее прямо мне в руку.

- Сегодня? – обалдела я. Уже ведь конец рабочей смены.

- Всего два дня, - громче и медленнее произнесла она и показала два пальца.

- А-а! Ясненько. Ну, спасибо. – Я развернулась, чтобы уйти, но путь заблокировали парни с Уолл-стрит. – Прошу прощения.

Один сдвинулся совсем чуть-чуть в сторону, чтобы мне пришлось в буквальном смысле протискиваться к выходу, и опять заговорил с другом по-русски. Я еле сдержалась, чтобы не рассказать ему, какими на самом деле нахальными могут быть «эти амер-р-рикашки». Хам, блин!

Как же все-таки холодно было на улице!

В лицо ударил и захлестал по голой коже порыв холодного ветра. То есть не просто холодного и даже не морозного. Это был дико холоднючий ветер, как в минус тридцать, да еще и перед дождем со снегом. Дома у меня есть теплый свитер, который поможет продержаться, пока мне не вернут куртку. Если, конечно, доживу.

Засунув пакет с сэндвичами под мышку, я сложила на груди руки и засеменила по тротуару. Живу я всего в двух кварталах отсюда, но в такую погоду два квартала покажутся марафоном. И все, елки-палки, впустую. Теперь у меня ни ответов, ни куртки. В тысячный раз я задалась вопросом, зачем кому-то делать подкоп в химчистку.

Зайдя за угол, чтобы направиться на север к дому, я заметила, как все те же два русских мужика садятся в машину – блестящую и черную, которая наверняка стоит больше, чем все мои больничные счета, вместе взятые.