Грязь (СИ)

========== Мама ==========

В фургоне остро пахло ттокпокки. Чавкая, трое грязных детей в возрасте пяти-шести лет торопливо поедали нехитрую еду, вылавливая из миски куски прямо голыми руками. Ели молча — знали, что за разговорами останутся голодными, потому и сопели, давясь, как зверята. Четвертый мальчик спал, совершенно обессилев за день. Запрокинув голову, он спал, раскрыв рот. Пятый, совсем еще малыш, прижимал к груди замызганную игрушку и с отупением глядел куда-то в окно, покачиваясь в такт движению. На полу лежало шестое тельце.

Двое взрослых мужчин на переднем сидении попивали дешевую газировку из банок и совершенно не обращали внимания на детей. Они словно обособились от всего, в том числе от жалости и сочувствия. Все перекрывал страх. Забитая мужская гордость спряталась за грубостью и жестокостью, они просто пытались выжить, выполняя противную работу, день за днем копошась в дерьме и все больше вязнув в нем. За годы подобной жизни они приучили себя к тому, чтобы относиться к детям, как к рабочему инструменту, кем, по сути, те и были.

Фургон въехал в пригород уже в сумерках. Попетляв по улицам, он оказался во дворе одного неприметного дома.

— Выметайтесь.

Дети привычно открыли дверь и вылезли на улицу. Тощие оборванцы, они сгрудились, пытаясь согреться. Один из мужчин подтолкнул самую старшую девочку к дому. За ней потащились младшие. Второй же вытащил за руку мальчишку, всю дорогу пролежавшего на полу. Он был покрыт засохшей кровью и грязью. От него жутко пахло потом и нечистотами. Поморщившись, бандит потащил его едва не волоком, оставив двери машины на распашку, чтобы хоть немного проветрить салон.

Дом был заставлен старой мебелью. Дети прошли знакомой дорогой и скрылись в полутемной комнатушке, где работал черно-белый телевизор. На сегодня их ад закончился. А для мальчишки, которого занесли последним, он только начинался. Несчастного унесли в противоположном направлении. Бандит постучал в дверь, получив разрешение зашел. Пузатый холодильник, плита и алюминиевая раковина напоминали, что когда-то здесь была кухня. Сейчас это помещение было и рабочим офисом, и комнатой отдыха и неким подобием пыточной. Единственная новая вещь, словно инопланетянин, маячила в углу — большой ксерокс для печати фотографий. В центре кухни стоял круглый стол. За ним восседала женщина, безразлично пялилась на разложенную перед ней газету и жевала лапшу. Короткие волосы были по обыкновению взъерошены, маленькие глаза скользили по строчкам. Ее крепкое поджарое тело скрывалось за мужской одеждой, такой же неопрятной, как и обстановка дома.

— Как все прошло? — спросила она, не отрываясь от еды.

— Ровно.

— Рейдов не было?

— Нет. Кхм, — мужчина прочистил горло, привлекая внимание начальницы к себе. — Мама, тут это… Пацан шатался по нашей территории.

— Чей он?

— Не знаю. Молчит.

Женщина подняла глаза от чтива, взглянула на мальчика. На ее лице не было эмоций, словно бы это был вовсе не человек.

— Из какой ты банды? — спросила она.

Мальчик еле держался на ногах. Его измученный взгляд был наполнен обреченностью и полнейшим равнодушием. Такие глаза были у стариков во время войны. Они уже ничего не боялись, слишком устали и безропотно ожидали свою учесть. Судя по всему, жизнь и ее люди преподали ему столько уроков, что душа лишь чудом еще держалась в его измочаленном теле.

— Сбежал из дома? Ты сирота?

Не получив ответ, она отмахнулась от него и вернулась к еде.

— Избавься от него, — приказала она шестерке.

— Мама…

— Мне не нужен еще один рот. Все, иди отсюда.

В глубине дома вдруг раздался плач. Детский вой стеганул по венам, тоскливый и испуганный. Женщина только поморщилась.

— Господи, как же надоело! — мама выплюнула лапшу и отпихнула от себя тарелку. Заметив, что подчиненный еще топчется тут, повысила голос. — Ты и этот мусор все еще здесь?!

Бандит спохватился и потащил мальчика за руку вон. Но тот воспротивился из последних сил. Стянув тарелку, которая оказалась на самом краю стола, он разбил ее ударом о ближайших шкаф. Извернувшись, волчонок полоснул крупным осколком по руке бандита. Тот инстинктивно выпустил парнишку. На мгновение паренек взглянул на лапшу, лежащую у ног, но тут же перевел взгляд на врага. Рывок забрал последние силы, и осколок в руках дрожал.

— Ах ты сученок! — мужчина без особого труда поймал ребенка за руку, вывернул запястье, обезоружив, и наотмашь ударил его по лицу.

Мальчик тяжело рухнул на пол, остался лежать без сознания. Ухватив тело за шкирку, бандит потащил его в коридор. Женщина приподнялась.

— Стой. Оставь его.

— Но ты ведь…

— Брось к остальным. Если выживет, останется. Нет — ты знаешь куда его деть.

Бандит кивнул. На мгновение из моря равнодушия, затопившего его душу, показался островок облегчения. Ведь сегодня ему не придется убивать ребенка. Торопясь убраться с глаз босса, он ушел в детскую. Так банда называла пристрой, где ночевала свора полуголодных сирот. Пол устилали одеяла, на одном свернулся клубочком мальчик с игрушкой. Остальные, позабыв про усталость, таращились в телевизор. Бросив новичка в угол, бандит ушел.