Грязная буйная штучка

Меня удивляет, что Харлоу отстранилась от всех и болтает на кухне с укуренным парнем, который работает в магазине у Оливера.

Несмотря на нашу свадьбу в Вегасе и трахо-марафон у меня дома, я мало что знаю о ней. Но я знаю таких девчонок, как она — они всегда самые заводные, и если поблизости есть стол, они обязательно будут или лежать, или танцевать на нем.

— Почему ты здесь, а не уделываешь нас в покер?

Харлоу пожимает плечами, кладет руки мне на талию, чтобы отодвинуть меня, и открывает дверцу верхнего шкафчика.

— Нужно отвлечься, я немного расстроена, — она хмуро заглядывает в переполненный шкаф. — Бог ты мой, что тут за бардак?

— Ты что, будешь убираться у них в кухне? — я слышу звон передвигаемых бокалов. — Прямо посреди вечеринки?

— Возможно.

Ее рыжие волосы обрамляют лицо, когда она убирает прядь за ухо. Она тянется до верхней полки, открывая свою длинную шею. Я сразу же подумал, как мог бы оставить небольшие отметинки, посасывая ее от уха до ключицы.

— Занята утром, — говорю я, попивая и разглядывая ее обнаженные плечи. — Расстроена вечером.

Она достает две чистые стопки и молча смотрит на меня. А теперь я вспоминаю завораживающий взгляд этих глаз — скорее янтарных, нежели карих — и искушение ее пухлых кокетливых губ. Откручивая крышку с бутылки довольно неплохой текилы, Харлоу отводит взгляд и наполняет стопки до краев.

— Я смотрю, НеДжо хорошо тебя отвлекал, — говорю я ей. — Но думаю, тебе следует притормозить выпивать с парнем, который сам себе организовал пирсинг на члене.

Честно говоря, когда Оливер мне рассказал об этом, я чуть бутербродом не подавился.

Харлоу протягивает мне стопку, но ее рука зависает в воздухе.

— Он… что?

— Дважды, на головке и на стволе.

Она моргает.

Я наклоняюсь ближе, и от того, как она смотрит на мой рот, по моей коже проносится дрожь.

— Как сказал Оливер, такое случается, когда НеДжо напивается.

Она перевела взгляд с моего рта и посмотрела на меня, подбородком показывая на играющий за столом народ.

— Ты полагаешь, вместо этого я должна играть в покер с людьми, которые в качестве проигрыша заставляют пить Clamato?[7]

— Уж лучше так, — содрогаясь, говорю я. — И вообще, это Clamato c Будвайзером[8]. Называется челада и, знаешь, неплохо согревает.

Она смотрит на меня с таким же лицом, с каким глядела на бариста, предлагающего ей тыквенный мокко утром: полным ужаса и отвращения.

— И что, люди такое пьют? Как такое может нравится?

Я смеюсь.

— Знаешь, вопреки здравому смыслу, мне нравится, когда ты ведешь себя, как дива.

Она немного наклоняет голову и, недоверчиво глядя на меня, интересуется:

— С каких это пор отказ от пива со вкусом томатного соуса и бульона из морепродуктов делает из меня диву?

Похоже, я уже достаточно выпил, чтобы пропеть единственную песню дивы, о которой знаю: «I Will Always Love You» — и залпом опрокидываю свою стопку.

Харлоу смотрит на меня, как на спятившего, но могу точно сказать, что это ее позабавило. В ее глазах появляется озорной блеск, даже несмотря на нахмуренные брови.

— Ты же знаешь, что песня тебе не поможет.

Вытирая рот рукой, я говорю:

— Ничего, вот слышала бы ты, как я играю на рояле.

Она прищуривается:

— Ты что, процитировал Смита?

— Удивлен, что ты узнала, это же не из репертуара P. Diddy.

Смеясь, она говорит:

— М-да, у тебя довольно нереальное представление обо мне.

— А то. — я чувствую, как текила попадает в кровь и согревает мою грудь изнутри. Я придвигаюсь поближе, чтобы вдохнуть ее аромат. Она всегда пахла теплом, естественно и сладко. Как пляж, крем для загара и жимолость. За последние пять минут я сказал Харлоу больше приличных слов, чем за весь ее период пребывания в Канаде, и удивлен, что с ней не только легко общаться, но и весело. — И мое представление о тебе постоянно развивается, теперь ты не просто красотка, сидящая у меня на коленях.

— Ты такой первоклассный мудак, Финн.

— Знаешь, разговоры помогают расширить наши горизонты.

Она поднимает еще одну стопку, проглатывает и морщится, прежде чем сказать:

— Не воображай о себе многого, Солнышко, мне нравится наше соглашение.

— У нас что, есть соглашение?

Она кивает и наливает еще по одной.

— Мы или спорим, или трахаемся. Хотя трах мне нравится больше.

— Не могу с этим не согласиться.

Когда она протягивает мне вторую стопку — а перед этим я еще выпил три пива с Анселем — я спрашиваю:

— Зачем ты приехала ко мне тогда? Прости, не смог в тот день тебя об этом спросить, большую часть времени ты сидела на моем лице. Знаешь, это было… неожиданно.

— Но ведь было классно? — вскинув бровь, спрашивает она, ни капли не допуская, что я стану отрицать.

— Разумеется.

Она облизывает руку, сыплет соль и секунду задумчиво молчит.

— Правда? Я просто не уверена, что могу доверять собственной памяти после Вегаса.

— Ты имеешь в виду свои воспоминания о том, что секс был хорош?

— Ага.

— Так все и было, — заверяю ее я.

— Уж теперь-то я знаю точно, — она слизывает соль, опрокидывает стопку и закусывает ломтиком лайма, немного его посасывая и бормоча сквозь свои влажные сморщенные губы. — Жаль только, когда к пенису прикреплен мужик-неудачник.