Грязная работа

Брогам “кадиллак-эльдорадо” 1957 года представлял собой идеальный пижонский образец машины смерти. Состоял он из трех тонн стали, отштампованных в зверя с массивной пастью и высокими хвостовыми плавниками, отделанных таким количеством хрома, что хватило бы Терминатору и еще осталось бы на запчасти, и хром этот в основном сосредоточен был в длинных острых полосах, что отскакивали при любом ударе и становились смертельными косами, которыми хорошо срезать с пешеходов мясо. Под четырьмя фарами автомобиль нес две хромовые пули на бампере, похожие на неразорвавшиеся торпеды или смертельные буфера Мадонны в бюзике “тройная пятерочка”. В машине имелась жесткая рулевая колонка, на которую при всяком серьезном столкновении насаживался водитель, электрифицированные стеклоподъемники, которыми возможно обезглавить ребенка, не было привязных ремней, зато имелся восьмицилиндровый двигатель в 325 лошадей с настолько отвратительным топливным КПД, что слышно было, как он пытается на ходу высосать разжиженных динозавров из асфальта. Верхний предел скорости у нее был 110 миль в час, она располагала кашеобразной и баржеподобной подвеской, вообще не способной стабилизировать машину на такой скорости, и недоразвитыми тормозами с усилителем, которые не могли ее остановить. Плавники, торчавшие сзади, были так высоки и остры, что автомобиль был смертелен для прохожих даже на стоянке. Вся эта конструкция восседала на высоких белобоких покрышках, которые выглядели – и чаще всего вели себя – как раздутые пончики в сахарной пудре. Детройт не сумел бы добиться более смертоносных результатов, даже если бы инкрустировал кита-убийцу стразами. Шедевр, а не машина.

И знать вам все это нужно потому, что вместе с потрепанными в боях Морриган и расфранченными химерами такой “эльдорадо” 57 года быстро приближался к Чарли.

Кроваво-красный лакированный “эльдо” свернул за угол, визжа покрышками, словно пылающими павлинами, колпаки разлетались к обочинам, двигатель ревел, изрыгая из задних шасси голубой дым, как дракон с метеоризмом. Первая Морриган обернулась как раз вовремя и получила бамперную пулю в бедро, после чего ее уволокло под днище машины и сложило, а затем черной кучей выплюнуло. Зажглись фары, и “кэдди” свернул к той Морриган, что подобралась ближе всех к Чарли.

Мелкое зверье разбежалось по тротуару, а Чарли запрыгнул на капот стоявшей рядом “хонды”, и “-эльдо” со всего маху двинул вторую гарпию. Та тряпичной – куклой взмыла над капотом, когда взвизгнули тормоза, и пролетела ярдов двадцать по улице. “Кэдди” поддал газу и ударил ее снова – теперь она с глухим стуком несколько раз перекатилась под колесами, оставляя клочья себя, и замерла на асфальте. “Кэдди” рванул к последней Морриган.

У той было несколько секунд форы, и она побежала по улице – силуэт ее менялся на бегу, руки превращались в крылья, тщились отрасти перья хвоста, – однако трансформацию для взлета совершить не успела. “Эльдо” перепахал ее, затем дал по тормозам и попалил себе резину задним ходом у нее на спине.

Чарли взбежал на крышу “хонды”, уже собираясь отпрыгнуть от проезжей части подальше, но “кэдди” остановился рядом, и зачерненное электрифицированное окно съехало вниз.

– Залезайте в машину, – сказал Мятник Свеж.

Разгоняясь по кварталу, Мятник Свеж снова проехал по последней Морриган, затем с визгом выписал два левых поворота, прижал машину к обочине, выскочил и обогнул ее спереди.

– Ох ты ж черт, – сказал он (“черт” пришлось на сильную долю такта – с болью и подтяжкой звука). – Черт, капоту и решетке абзац. Черт. Если силы тьмы восстанут и завладеют миром, я потерплю, но иметь мою тачку им не позволю.

Он снова запрыгнул в машину, включил передачу и с ревом свернул на следующем повороте.

– Куда вы?

– Проехаться по этим сукам еще разок. Я им не позволю иметь мою тачку.

– И что, вы думали, произойдет, когда вы по ним в первый раз проедете?

– Ну уж не это. Я раньше никого не сбивал. Не делайте вид, будто для вас это неожиданность.

Чарли оглядел сияющий салон, кроваво-красные кожаные сиденья, приборную доску, отделанную сучковатым орехом, и ручки с золотыми накладками.

– Отличная машина. Мой почтальон в нее бы влюбился.

– Ваш почтальон?

– Он собирает винтажное шмотье сутенеров.

– Что вы этим хотите сказать?

– Ничего.

Они уже выехали на Герреро, и Мятник вжал в пол педаль газа, когда они приблизились к нужному кварталу. Первая сбитая им Морриган только поднималась на колени, когда “кэдди” врезался в нее снова, закинул за две запаркованные машины и влепил в стену пустующего здания. Вторая повернулась им навстречу и обнажила когти, прочертившие по капоту царапины, когда машина под барабанную дробь толчков закатила стервь под себя. Затем они проехали по ногам третьей гарпии, уже почти улизнувшей в ливнесток.

– Ух ты, – сказал Чарли, обернувшись и выглянув в заднее окно.

Теперь Мятник Свеж, казалось, полностью сосредоточился на безопасном вождении.

– Что это за чертовщина была?

– Я их называю сточными гарпиями. Эти шалавы шепчут нам из ливнестоков. Теперь они гораздо сильнее, чем раньше.