Грязная работа

– Заправлю, – сказал Чарли. На какой еще случай? Он понятия не имел, что произошло в комнате дочери, но посреди всего этого разгрома она осталась целехонька, и это пугало его до полусмерти. Окно-то он заменит, но отныне ребенок спит у него в комнате – до тридцати лет, пока не выйдет замуж за бычару с навыками ниндзя.

Вернувшись из подвала с листом фанеры, молотком и гвоздями, Чарли увидел Джейн на кухне – она сидела у стойки, затягиваясь сигаретой.

– Джейн, я думал, ты бросила.

– Я бросила. Месяц назад. А эту случайно в сумочке нашла.

– Почему ты куришь у меня в доме?

– Я зашла в комнату Софи – хотела принести ей – зайку.

– Ну? И где Софи? Там на полу еще, наверное, стекло, ты же не…

– Ага, она там. И это не смешно, Ашер. Твоя одержи-мость домашними зверюшками перешла все границы. Чтобы сбросить адреналин, мне теперь надо будет пережить тройной урок йоги, сделать массаж и выкурить косяк толщиной с термос. Они меня так напугали, что я немножко обсикалась.

– Джейн, что ты такое мелешь?

– Смешно, да. – Джейн криво усмехнулась. – Очень смешно. Я про гав, папа.

Чарли пожал плечами, словно желая осведомиться, нельзя ли излагать еще невнятнее или невразумительнее, – этот жест он освоил в совершенстве за тридцать два года жизни, – затем подскочил к комнате Софи и распахнул дверь.

Внутри, по обе стороны от его драгоценной дочурки, сидели два громаднейших чернейших пса, каких он только видел в жизни. Софи разлеглась на полу, опираясь на одного, а другого лупила плюшевым зайкой по морде. Чарли не успел сделать и шага к спасению дочери, как один пес перемахнул комнату прыжком, сшиб Чарли на пол и пригвоздил к месту. Второй немедленно разместился между отцом и ребенком.

– Софи, папа уже идет за тобой, ничего не бойся. – Чарли попытался выкрутиться из-под пса, но тот нагнул голову и зарычал, с места же не сдвинулся. Чарли прикинул, что одним цапом зверь может отхватить почти всю его ногу и толику тулова в придачу. Башка у него больше, чем у бенгальского тигра в зоопарке Сан-Франциско.

– Джейн, помоги мне. Сними с меня эту тварь.

Пес поднял голову, не снявши лап с плеч Чарли.

Джейн развернулась на кухонном табурете и поглубже затянулась.

– Это вряд ли, братец. Ты на меня их спустил, вот сам теперь и выпутывайся.

– Я не спускал. Я вообще такого не видел ни разу в жизни. Такого никто вообще на свете не видел.

– Знаешь, у нас, у кобёл, очень высокая толерантность к кобелям, но все равно это не дает тебе права. Ладно, разбирайся, – сказала Джейн, сгребая ключи со стойки в сумочку. – Приятных песиков. А я позвоню на работу и скажу, что у меня обострение глюков.

– Джейн, погоди.

Но она ушла. Чарли услышал, как хлопнула входная дверь.

Видимо, псу было неинтересно есть Чарли – интереснее просто держать его на полу. Едва Чарли шевелился, чтобы как-то выползти из-под твари, тварь рычала и наваливалась сильнее.

– Лежать. К ноге. Фу. – Чарли перебрал все команды, которые слышал от дрессировщиков по телевизору. – Апорт. От винта. Слазь с меня нахуй, зверина. – (Последнюю он сымпровизировал.)

Зверь гавкнул ему в левое ухо – так громко, что Чарли оглох, и теперь с той стороны только звенело. Другим ухом он услышал детское хихиканье из дальнего угла.

– Софи, солнышко, все хорошо.

– Папа, гава, – сказала его дочь. – Гава. – Она подковыляла к Чарли и заглянула ему в лицо. Огромный пес облизал ей мордашку, чуть не свалив ребенка на пол. (В полтора года Софи по большей части передвигалась как очень маленький пьянчуга.) – Гава, – повторила она. Затем схватила гигантского пса за ухо и стащила его с Чарли. Сказать точнее, зверина позволила ей отвести себя от Чарли. Тот вскочил и потянулся было к Софи, но второй пес прыгнул между ними и зарычал. Головой своей он доставал Чарли до груди, даже когда прочно стоял на полу всеми четырьмя лапами.

Чарли прикинул, что весу в каждой – фунтов четыреста-пятьсот. Как минимум вдвое больше самой большой собаки, что ему попадалась, – ньюфаундленда, который купался в Акватик-Парке рядом с Морским – музеем. У этой парочки шерсть была гладкая, как у доберманов, широкие плечи и грудь, как у ротвейлеров, но квадратная башка и уши торчком, как у догов. И они были такими черными, что будто бы всасывали свет, а Чарли видел только одно существо, которое так умело, – ворону из Преисподней. Ясно, что церберы эти, откуда бы ни взялись, явились отнюдь не с этого света. Но ясно было и другое: здесь они не для того, чтобы навредить Софи. Животному таких размеров ее не хватит даже заморить червячка, да и желай они ей зла, уже давно бы перекусили пополам.

Комнату Софи разгромить ночью могли и собаки, но нападали явно не они. Сюда явилось нечто злонамеренное, а собаки защитили его дочь – так же, как охраняли ее сейчас. Чарли плевать хотел, чего ради, – он просто был благодарен, что они на его стороне. Прятались они где-то в комнате или нет, когда он только сюда ворвался, услышав звон стекла, он не знал, но казалось, что теперь они уходить не собираются.