Грязная работа

Чарли отчасти уже стала нравиться скандальная известность папаши-одиночки, у которого есть хорошенькая девочка и две гигантские собаки. Если приходится вести тайную жизнь, хочешь не хочешь, а захочешь какого-нибудь внимания общества. Так он и наслаждался, пока однажды в переулке на Русском холме их с Софи не остановил бородатый дядька в длинном хлопчатобумажном кафтане и вязаной шапочке. Софи к тому времени уже достаточно повзрослела и ходила самостоятельно, однако Чарли по-прежнему носил с собой слинг, чтобы таскать ее за спиной, когда дочка устанет (правда, чаще он просто держал ее за ручку, а она ехала верхом на Элвине или Мохаммеде).

Бородатый прошел как-то слишком близко, Мохаммед зарычал и быстро вклинился между мужчиной и ребенком.

– Мохаммед, на место, – сказал Чарли. Выяснилось, что адских псов все-таки можно дрессировать, особенно если приказывать им то, что они и так собирались сделать. (“Ешь, Элвин. Вот хороший мальчик. Теперь какай. Отлично”.)

– Почему ты зовешь собаку Мохаммед? – спросил бородатый.

– Потому что его так зовут.

– Не нужно было звать собаку Мохаммед.

– Не я ж ее так назвал, – ответил Чарли. – Когда он мне достался, его уже звали Мохаммед. Так на ошейнике написано.

– Это богохульство – звать собаку Мохаммед.

– Я пытался звать его иначе, но он не отзывается. Смотрите. Стив, откуси дяде ногу? Видите, никак. Тузик, откуси ему ногу. Ничего. Хоть на фарси ему долдонь. Понимаете?

– Ну так а я звал свою собаку Иисус. Нравится?

– Ох, простите, я не знал, что вы еще и собаку потеряли.

– Не терял я никакую собаку.

– Правда? Я видел, листовки по всему городу рас-клеены: “Вы Нашли Иисуса?” Должно быть, это его тезка потерялся. А награду назначили? Награда очень помогает, знаете? – Чарли в последнее время все чаще замечал, что ему трудно удержаться и не отыметь кого-нибудь в мозг, особенно если публика упорствует и ведет себя как полные дебилы.

– У меня нет собаки, ее не зовут Иисус, но тебе все равно все равно, потому что ты безбожный неверный.

– На самом деле нет, собаку нельзя звать как угодно, и мне при этом будет все равно. И да, я – безбожный неверный. По крайней мере, так я голосовал на последних выборах. – И Чарли ему ухмыльнулся.

– Смерть неверному! Смерть неверному! – заявил бородатый в ответ на неотразимое обаяние Чарли. После чего затанцевал вокруг, маша кулаком под носом у Торговца Смертью, и тут Софи испугалась так, что закрыла глаза руками и заплакала.

– Прекратите, вы пугаете мою дочь.

– Смерть неверному! Смерть неверному!

Мохаммеду и Элвину быстро наскучило смотреть – такие танцы, и они сели и стали ждать, когда кто-нибудь прикажет им сожрать этого парнягу в ночнушке.

– Я серьезно, – сказал Чарли. – Хватит, а? – Он огляделся – ему было неловко, – но в переулке больше никого не наблюдалось.

– Смерть неверному, смерть неверному, – тянул свое борода.

– Вы заметили, каких размеров у меня собачки, Мохаммед?

– Смерть… эй, а как ты знаешь, что меня зовут Мохаммед? Неважно. Ничего. Смерть неверному. Смерть не…

– Ух, вы и впрямь храбрый, – сказал Чарли. – Но моя дочь еще маленькая, вы ее пугаете, и лучше, если вы – немедленно прекратите.

– Смерть неверному! Смерть неверному!

Софи отняла ручки от глаз, показала на бородатого и сказала:

– Киска!

– Ох, солнышко, – вздохнул Чарли. – Я надеялся, что без этого можно будет обойтись.

Чарли закинул Софи на закорки и двинулся дальше, уводя адских псов от бородатого покойника, мирной кучкой лежавшего на тротуаре. Вязаную шапчонку Чарли засунул в карман. Она тускло светилась красным. Странное дело, но имя бороды возникнет у него в ежедневнике только на следующее утро.

– Видишь, как важно иметь чувство юмора, – сказал Чарли, через плечо скорчив дочери дурацкую рожу.

– Папуля глупый, – ответила Софи.

Потом Чарли стало неловко, что его дочь “киску” использовала как оружие, и ему показалось, что приличный родитель на его месте попробовал бы сделать из происшедшего какой-то вывод – преподать урок. Поэтому он усадил за крохотный сервиз с невидимым чаем и тарелкой воображаемого печенья Софи, двух плюшевых медведей и двух адских псов и завел свой первый серьезный воспитательный разговор по душам. Как отец с дочерью.

– Солнышко, ты понимаешь, зачем папа велел тебе никогда больше так не делать, правда? Почему людям не стоит знать, что ты так умеешь?

– Мы не такие, как все люди? – ответила Софи.

– Правильно, солнышко, потому что мы не такие, как все люди, – сказал Чарли умнейшей и прекраснейшей на свете маленькой девочке. – И ты знаешь, почему так вышло, правда?

– Потому что мы китайцы и Белым Бесам нельзя – верить?

– Нет, не потому что мы китайцы.

– Потому что мы русские и у нас в душах много – тоски?

– Нет, у нас в душах тоски немного.

– Потому что мы сильные, как медведь?

– Да, миленькая, именно. Мы не такие, потому что мы сильные, как медведь.

– Я так и знала. Еще чаю, папуля?

– Да, еще чаю было бы очень мило, Софи.

– Итак, – сказал Император. – Я вижу, ты сполна испытал, как разнообразно жизнь человеческая может обогатиться от кумпанства доброй своры гончих.