Грязная работа

– Не знаю. Вообще-то нет у меня плана. Мне даже не известно, в сознании она или нет. Я, с тех пор как услышала, на автопилоте. Ждала тебя, чтобы расклеиться.

Чарли встал, подошел к сестре и обнял ее.

– У тебя здорово получилось. Я вернулся, теперь я всем займусь. Что тебе нужно?

Она тоже его обняла, затем со слезами на глазах оттолкнула.

– Мне нужно съездить домой и собраться. Вернусь за тобой к двенадцати на такси.

– Я буду готов. – Чарли покачал головой. – Поверить не могу, что мама живет с мужиком.

– С мужиком по имени Бадди, – уточнила Джейн.

– Шлюха, – сказал Чарли.

Джейн рассмеялась – Чарли в тот миг только этого было и надо.

Когда Чарли и Джейн приехали в Седону, Лоис Ашер спала. В дом их впустил пузатый и очень загорелый мужик в бермудах и рубашке сафари – Бадди. Они втроем уселись в кухне за стол, и мужик признался им в любви к их матери, поведал о своей жизни – до пенсии работал авиамехаником в Иллинойсе, – затем принялся излагать, что они делали, когда Лоис поставили диагноз. Три курса химиотерапии, после чего, ослабев и потеряв волосы, Лоис сдалась. Чарли и Джейн переглянулись – обоим было стыдно, что их не оказалось рядом, когда требовалась помощь.

– Она не хотела вас беспокоить, – сказал Бадди. – Вела себя так, будто может умирать в свободное время, как бы между визитами в парикмахерскую.

Чарли внутренне встрепенулся. О таком он и сам думал несколько раз – когда изымал сосуды и видел людей, которые упорно отрицали все, что с ними творилось, и по-прежнему покупали календари на пять лет.

– Женщины – ну что с ними поделаешь? – И Бадди подмигнул Джейн.

На Чарли вдруг накатила огромная волна нежности к этому загорелому лысому дядьке, материному сожителю.

– Спасибо вам, что были с ней, Бадди.

– Ага, – кивнула Джейн. Казалось, она по-прежнему несколько ошеломлена.

– Ну, я тут всю дорогу и еще чуть дальше, если буду нужен.

– Спасибо, – повторил Чарли. – Вы будете. – Так и – выйдет, поскольку Чарли сразу же стало очевидно: сам Бадди протянет ровно столько, сколько будет нужен.

– Бадди, – раздался за спиной Чарли мягкий женский голос. Чарли повернулся – там стояла крупная женщина лет тридцати, в больничной робе, еще одна работница хосписа, еще одна поразительная труженица, – таких женщин Чарли видел в домах умирающих. Женщины эти помогали переправить страдальцев на тот свет со всеми мыслимыми удобствами, достоинством и даже радостью. Благосклонные валькирии, повитухи последней вспышки, – и, видя, как они работают, Чарли убеждался: они этой работой не брезгуют, не черствеют от нее, а тянутся душою к каждому пациенту, к каждой – семье. Они есть. Он видел, как они скорбят с сотнями разных семейств, по ним катком проезжают такие чувства, которые большинство переживает всего несколько раз в жизни. За много лет подобных наблюдений Чарли все больше проникался почтением к своей работе Торговца Смертью. Может, он сам ею проклят, но в конечном итоге дело не в нем – дело в службе, в ее трансцендентности. Его научили этому люди из хосписов.

На бирке значилось ее имя – АНГЕЛИКА. Чарли улыбнулся.

– Бадди, – сказала женщина. – Она проснулась и спрашивает тебя.

Чарли встал.

– Ангелика, меня зовут Чарли. Сын Лоис. Это моя сестра Джейн.

– Ой, она все время о вас говорит.

– Правда? – Джейн даже удивилась.

– О да. Рассказывает, что вы были большим сорванцом, – ответила Ангелика. – А вы… – Она повернулась к Чарли. – Вы раньше были хорошим, а потом с вами что-то случилось.

– Я научился говорить, – сказал Чарли.

– И тогда он перестал мне нравиться, – не удержалась Джейн.

Лоис Ашер полулежала в гнезде подушек, на ней был идеально уложенный седой парик, закрученный сзади узлом так же, как она обычно убирала свои волосы, серебряное ожерелье с цветами кабачков и такие же серьги; бледно-лиловая ночная сорочка выгодно смотрелась в общем юго-западном декоре комнаты – Лоис будто бы стремилась раствориться в окружающей среде. И ей это удавалось, вот только место, которое она себе выкроила у мира, было несколько больше того, что она сейчас занимала. Между париком и черепом оставался зазор, ночнушка скорее походила на пустую оболочку, а кольца болтались на пальцах как браслеты. Чарли стало ясно, что мать вовсе не спала, когда они приехали, а Бадди отправила к ним, чтобы Ангелика успела ее переодеть ко встрече с детьми.

Ожерелье с цветками кабачка светилось тускло-красным, и в груди у Чарли разбух печальный вздох. Он обнял мать, под ладонями ощутил кости ее спины и лопатки, нежные и хрупкие, как у птицы. Едва увидев мать, Джейн попыталась сдержать всхлип, но удалось ей только издать какой-то болезненный фырчок. Она упала на колени у материной кровати.

Чарли понимал, что, вероятно, глупее вопроса умирающему задать нельзя, однако спросил:

– Ну как ты, мам?

Она похлопала его по руке.

– Не повредил бы “старомодный”. Мне Бадди ничего не дает выпить, потому что во мне алкоголь не держится. Вы познакомились с Бадди?

– Похоже, он приятный человек, – ответила Джейн.

– Очень. Хорошо ко мне относится. Мы просто друзья, вы же понимаете.

Чарли перевел взгляд на Джейн, та подняла брови.