Грязная работа

– Я тебя маленьким любила. Брала тебя в кафе на Северном пляже, и все над тобой просто курлыкали. Ты был такой милый. Красивый. Мы оба красивыми были.

– Да понятно.

– Помнишь, как мы выкинули все хлопья из коробок, чтобы ты подарок вытащил? Кажется, маленькая такая подводная лодка? Помнишь?

– Помню, мам.

– Тогда мы дружили.

– Дружили.

После этого Чарли брал ее за руку, и она вволю вспоминала те времена, когда им якобы здорово было вместе. Однако уже давно не подправить факты, не поменять впечатления.

Когда она выдохлась и уснула, он устроился в кресле у ее изголовья и стал читать с фонариком. Глубокая ночь, в руках детектив – и тут дверь открылась и в комнату на цыпочках вступил щуплый человечек лет пятидесяти, остановился у двери и стал озираться. Кеды, черные джинсы и черная футболка с длинными рукавами – если бы не огромные очки в металлической оправе, торчавшие из прорезей в черной шапочке, ему бы в руки гранату и десантный нож – и вылитый коммандо.

– Вы только потише, – сказал Чарли. – Она спит.

Человечек подскочил фута на два и пригнулся, едва приземлившись. Засопел он шумно, и Чарли испугался, что визитер окочурится, если тотчас не выдохнет.

– Все в порядке. Он в верхнем ящике вон того трюмо – ожерелье с кабачковыми цветами. Забирайте.

Человечек шмыгнул за приоткрытую дверь, потом выглянул.

– Вы меня видите?

– Да. – Чарли отложил книгу, встал с кресла и подошел к трюмо.

– Ой, это очень плохо. Это очень, очень плохо.

– Не настолько, – сказал Чарли.

Человечек неистово замотал головой:

– Нет, очень плохо. Отвернитесь. Посмотрите вон туда. Меня тут нет. Меня тут нет. Вы не видите меня.

– Вот оно, – сказал Чарли, вытащил серебряное ожерелье из бархатной шкатулки и протянул гостю.

– Что?

– То, что вы ищете.

– Откуда вы знаете?

– Потому что я занимаюсь тем же. Я Торговец Смертью.

– Кто?

Тут Чарли вспомнил, что́ Мятник Свеж ему говорил: это он придумал такое обозначение, поэтому про него знают, возможно, лишь Торговцы Смертью в Сан-Франциско.

– Я собираю сосуды души.

– Нет, неправда. Вам не видно. Вам не видно. Спать. Спать. – Человечек взмахивал руками, будто задергивал перед собою полог Майи – или сметал паутину.

– Вы же не дроидов ищете, – ухмыльнулся Чарли.

– Кого?

– Вы не джедай, бестолочь. Забирайте ожерелье.

– Не понимаю.

– Пойдемте со мной, – сказал Чарли. – Все равно моей сестре пора с ней сидеть. – Он вывел человечка из материной комнаты в гостиную. Они остановились у окна: солнце уже всходило и отбрасывало тени сломанных зубов от красных скал вокруг. – Как вас зовут?

– Верн. Верн Гловер.

– Меня Чарли. Приятно познакомиться. Сколько ей осталось, Верн?

– В каком смысле?

– По вашему ежедневнику? Сколько дней оставалось?

– А вы откуда про это знаете?

– Я же вам сказал. Я занимаюсь тем же, что и вы. Я вас вижу. Я вижу, как это ожерелье светится красным. Я знаю, кто вы.

– Но этого не может быть. В “Большущей-пребольшущей книге” сказано, что если мы с вами поговорим, восстанут Силы Тьмы.

– Видите порез у меня над ухом, Верн?

Тот кивнул.

– Силы Тьмы. Ну их нахер. Нахер Силы Тьмы, Верн. Сколько осталось моей матери?

– Это ваша мать? Простите, Чарли. У нее еще два дня.

– Понятно, – кивнул Чарли. – Тогда можно сходить за пончиком.

– Простите?

– За пончиком! Пончиком! Любите пончики, нет?

– Да, но зачем?

– Потому что от этого зависит дальнейшее существование рода человеческого в нам известном виде.

– Правда? – Глаза Верна распахнулись.

– Нет, не вполне. Я просто хочу вашей смерти. – Чарли обхватил Верна рукой за плечи. – Но все равно пойдемте. Я только разбужу сестру.

С мобильного Чарли позвонил домой узнать, как там Софи. Убедившись, что с ней все в порядке, он вернулся в кабинку “Лопай-Пончика”, где его дожидались Верн и сладкий хворост. Верн уже снял свой спецназовский чулок, под ним оказалась копна седых волос. Очки, похожие на летные, придавали ему вид сбрендившего ученого, но загорелого и жилистого.

– Так она классная была?

– Верн, вы не поверите. Говорю вам, тело богини. И все в таких тоненьких перышках, мягких как пух. – Чарли нутром чуял другого бета-самца так же, как узнавал коллегу по торговле смертью, поэтому чуть на голову не становился, рассказывая о своем приключении с сексуальной сточной гарпией: он знал, что аудитория у него благодарная.

– Но она все равно собиралась проткнуть вам когтем мозг, да?

– Да, это она обещала, но, знаете, мне кажется, между нами все равно пробежала какая-то искра.

– А это не потому, что у нее в когтях был ваш крантик? От такого у многих мозги туманятся.

– Ну да, и это тоже, но все равно волей-неволей подумаешь: из всех Торговцев Смертью на планете она предпочла одарить летальной дрочкой меня. Она, кажется, на мне залипла.

– Ну, вы же из Города Двух Мостов, – произнес Верн, смахивая с уголка рта крошку кленовой глазури. – Там это все и должно произойти.

– Где что все должно произойти? – Чарли очень нравилось изображать старшего по званию Торговца Смертью, делиться мудростью с Верном, которого – завербовали изымать сосуды всего полгода назад. А теперь он не – понял.