Грязные игры

Он отчетливо помнил тот день, когда их постепенно ухудшавшиеся отношения закончились разрывом. Коуч ждал его в машине после тренировки. Тренеры «Ковбоев» хорошо знали Коуча Миллера, понимали, какое влияние он имеет на их куортербека, и всегда были рады его видеть.

В отличие от Гриффа. Их разговоры все чаще превращались в споры. Коуч не критиковал его действия на футбольном поле, но не одобрял многое другое, например, размах, с которым Грифф тратил деньги.

Грифф поинтересовался, какой смысл иметь деньги, если не можешь их тратить. Коуч ответил, что было бы разумно откладывать немного на черный день. Грифф проигнорировал его совет.

Коуч также не одобрял его образ жизни. Он предупреждал Гриффа, чтобы тот не «жег свечу с обоих концов»[14], особенно в межсезонье, когда тот ленился на тренировках и допоздна засиживался в шикарных ночных клубах Далласа, а также Майами, где он купил квартиру в кондоминиуме на набережной.

— Только строгая дисциплина дала тебе то, что у тебя есть, — убеждал его Коуч. — Ты быстро сдашь позиции, если не будешь поддерживать дисциплину. На самом деле теперь она должна быть еще строже.

Ну-ну, думал Грифф. Он считал, что причиной недовольства Коуча является ревность. Он больше не имел возможности контролировать ни решения Гриффа, ни его образ жизни, и это раздражало старика. Грифф был благодарен Коучу за все, что он для него сделал, но считал, что больше он ему не нужен. Коуч привел его туда, где он был теперь, и пришло время освободиться от его опеки.

Грифф начал постепенно отдаляться от Коуча. Их встречи стали не такими частыми. Он редко отвечал на его телефонные звонки. Поэтому он не очень обрадовался, увидев Коуча, который ждал его в машине. С обычной для себя прямотой Коуч сразу взял быка за рога:

— Меня беспокоят твои новые приятели.

— Какие новые приятели?

— Не прикидывайся, Грифф.

Он мог иметь в виду только парней из «Висты», и Грифф удивился, откуда Коуч узнал о них. Хотя ему никогда не удавалось что-нибудь скрыть от этого человека. Его бдительность сильно досаждала Гриффу, когда он был подростком. Теперь он вырос, и эта досада еще больше усилилась.

— Ты всегда уговаривал меня завести друзей. Я завел друзей. Теперь они тебе не нравятся.

— Мне не нравится, что ты так близко сошелся с этими парнями.

— Почему? Что в них плохого?

— На мой взгляд, они слишком лоснятся.

— Лоснятся? — гоготнул Грифф.

— Слишком гладкие. Скользкие. Я им не верю. Ты должен побольше разузнать о них.

— Я ничего не вынюхиваю о своих друзьях. — Он смотрел прямо в глаза Коучу, надеясь, что его ответ положит конец спору. — Я не сую свой нос в чужие дела.

— Сделай исключение, — Коуч не понял намека. — Поинтересуйся.

— Зачем?

— Чтобы знать, кто они на самом деле. Откуда у них деньги на эти крутые лимузины с шоферами?

— Они бизнесмены.

— И какой у них бизнес?

— Оловянные рудники в Южной Америке.

— Какие, к черту, оловянные рудники! Первый раз вижу горняков, которым нужны телохранители.

Терпение Гриффа иссякло.

— Послушай, мне все равно, откуда у них деньги на лимузины. Мне нравятся лимузины с шоферами, не говоря уже о частных самолетах и девочках, которых доставляют мне бесплатно по первому требованию. Так что почему бы тебе не уйти и не оставить меня в покое? Ладно?

Именно так Коуч и поступил. Это был их последний разговор.

Теперь Грифф смотрел на Элли и печально качал головой.

— Я думал, что умнее его. Умнее всех. Когда меня поймали, Коуч осудил меня. Я его не виню. Я понимаю, почему он умыл руки.

— Ты разбил его сердце.

Он пристально посмотрел на нее.

— Ты разбил его сердце, Грифф, — серьезно повторила она. А затем весело рассмеялась. — И конечно, он разозлился.

— Да, верно — так же верно, как и то, что мне повезло, что его нет дома. Иначе меня вряд ли пригласили бы на торт.

— Честно говоря, я в этом тоже сомневаюсь.

— Я понимал, что рискую, идя сюда.

— Почему ты это сделал? Я очень рада. Но почему ты пришел?

Он встал из-за стола и подошел к буфету. Взял из коричневого бумажного пакета стручок гороха с черными крапинками, сдавил его пальцами, раскрыл и высыпал горошины в миску из нержавейки. Потом бросил пустой стручок назад в пакет.

— Я продолжаю причинять боль людям, но я не хочу этого.

— Тогда перестань.

— Я не нарочно. Так получается.

— Как это?

— Просто потому, что я — это я. — Он повернулся, прислонился бедром к буфету, скрестил руки на груди и уперся взглядом в носки туфель. Они нуждались в чистке. — Я приношу несчастье. Похоже, это проклятие моей жизни.

— Перестань себя жалеть.

Он вскинул голову и посмотрел на нее.

— Прекрати плакаться на жизнь и расскажи, что происходит. Кто пострадал?

— Знакомая. Ее жестоко избили просто потому, что она знала меня. Никакой другой причины, только наше знакомство.

— Мне очень жаль, но я не вижу, где тут твоя вина.

— Она есть. Это связано с… — он махнул рукой, как будто хотел сказать: с теми временами. — И еще этот парень. Он преследует меня с момента освобождения. Он охотится за мной и не остановится, пока не сотрет в порошок.