Грибники ходят с ножами

— Но дело в том, что по новым нашим правилам за номером две тысячи пятьсот шесть, принятым тридцать седьмого мартобря две тысячи первого года, для того, чтобы... э-э-э... гостю в гостиницу пройти, требуется теперь огромнейшее число документов, справок, постановлений. И сидят, радуются — думают, никто не пройдет! И ошибаются! Звоню первому... э-э-э... человеку... “Зайдешь?” Радостно говорит: “О чем речь?” — “Ну, только захвати, — говорю, — там документы, постановления...” — “Ну ясно, конечно!” Короче — через пятнадцать минут заходим с... человеком этим в бюро пропусков: мегеры сидят. Штат мегер. “А паспорт есть?” — ехидно спрашивают. “Ну конечно же, как же можно без паспорта!” — “А метрика?” — “Ну конечно, конечно!” — “А справка о прививках?” — “Ну разумеется! Как же можно из дома вообще без этой справки выходить?” — “А постановление исполкома?” — “Разумеется!” В конце концов, пришлось мегерам выписать-таки пропуск! Минут через сорок — снова прихожу: “Вот — оформите, пожалуйста, — ко мне гость”. — “A-а... паспорт есть?” — “Ну разумеется!” — “А...” — “Вот, пожалуйста!” — ”А-а-а...” — “Пожалуйста!” Короче, все десять... э-э-э... человек ко мне в этот день благополучно прошли... и у каждого, ясно, все справки. Мегеры к концу дня частично поседели.

— Ну и к чему ты это рассказал?!

— Ну... к тому, что не так уж трудно у нас победить. Сила-то есть!

— Да-а... сила у тебя есть! — Гага двусмысленно усмехнулся.

— Ну, все... А теперь — в пивную! — вскричал я.

— В пивную? Нет! В пивной ресторан! — уточнил Гага.

Мы мгновенно промчались через лестнички, коридорчики, выскочили на волю.

— На машине? — Я рванулся к гаражу.

— Нет уж! На автобусе, представь себе!

— Нашел чем испугать!

Мы пошли на остановку — белоснежный навес.

— Ну... скоро? — нетерпеливо сказал я.

Но не успел Гага ответить, как подкатил шикарный автобус, открыл дверцы.

— Постой! — Я схватил вдруг Гагу за лямочки шортиков. — Не поедем на этом!

Автобус вежливо некоторое время ждал, потом сложил свои аккуратные дверцы и уехал.

— Ты что — с ума сошел от перенапряжения?! — вырвавшись наконец от меня, яростно зашипел Гага. — Чем тебе автобус-то не понравился?!

— Да понимаешь... — Я замялся. — Как-то в нем... хорошеньких было мало... Раз уж я с такими трудностями приехал к тебе, то хочется, чтобы в автобусе... были хорошенькие.

— Идиот! — Гага затряс своими ладошками перед личиком. — Хорошеньких ему подавай! Да кто ты такой? Да у нас... министры... не требуют такого! Избалован ты, просто... непонятно чем! — Он возмущенно умолк.

— Да, согласен... я избалован... но исключительно самим собой, — миролюбиво согласился я.

— Ну вот, — тоже остывая, проговорил Гага, подходя к расписанию, — теперь из-за твоего идиотизма торчи здесь... Следующий черт знает когда — через сорок минут!

— Ничего, может, еще раньше придет! — бодро сказал я.

— Не придет, понимаешь — не придет! Здесь страна осмысленная, если написано — через сорок... — сварливо заскрипел он.

Из-за поворота появился автобус... Гага задохнулся от ярости! Вот этот автобус был подходящий — хорошеньких полно!

— Стоило этому идиоту приехать, — ворчал Гага, поднимаясь в салон, — как моментально поломал все, даже расписание! Знаешь, ты кто? Говорящая ветчина!

— А ты — Хорь и Калиныч, в одном лице!

— Ну все... выходи! — он пихнул меня.

— Драться, к сожалению, не могу — слишком шикарно одет.

— Выходи, говорят тебе! — Гага выпихнул меня из автобуса.

— Жалко. — Я поглядел вслед автобусу. — Там одна отчаянно клеилась! — Я вздохнул.

— Уверен — она на тебя с испугом смотрела! — проговорил он.

— Думаешь, как в романсе: “Ты с ужасом глядела на меня”?

— Нет такого романса, — сказал Гага.

Мы свернули в какой-то сад.

— Куда это мы? — возмутился я. — Не туда!

— Туда-а, туда-а! — усмехаясь, произнес он.

И действительно, под раскидистыми пахучими деревьями я разглядел тяжелые, накрытые скатертями столы, могучие стулья. На них сидели люди, пили пиво и ели.

— Биргартен... Пивной сад!

— Понимаю! — воскликнул я.

После короткого разговора, который я частично уже понимал, официант принес много-много разноцветных сегментов сыра на деревянной доске, шершавые соленые “палочки” в бумажном стаканчике, потом — что-то шипящее на сковороде. Наконец принесли и пиво.

— Ну! — Мы стукнулись тяжелыми кружками.

— Та-ак! — радостно проговорил он. — Завтра мои ребятушки... орлятушки мои... раскатают твой докладик... по бревнышку! — Он сладострастно хлебнул.

— Отлично! — воскликнул я.

Несли уже седьмую, восьмую закусь!

Потом я уже сидел расслабленно, привольно облокотившись на удобную — как раз под мышку — ограду сада.

— Вот ты говоришь, — лениво, уже не зная, к чему придраться, заговорил я. — ...Вот ты говоришь... демократия, Европарламент... А вон — стоит прямо посреди улицы полицейский — не скрою, правда, первый, которого вижу за все время, — но стоит посреди улицы — и останавливает некоторые машины. И документы в них проверяет! Это как?!

— Граница, старик, — кинув туда спокойный взгляд, равнодушно сказал Гага и тут же пожалел о сказанном.