Григорий без отчества Бабочкин

А вообще, неврастения – это не настолько редкое явление. Если брать чисто навскидку, странных людей вокруг полно. И окружающие даже не всегда это замечают, считая их нормальными. А странные люди – они же тоже считают себя нормальными и думают, что у них всё прекрасно, а вот у окружающих – так себе. В том плане, что это они – ненормальные. И даже чувствуют некоторое превосходство над другими. Воображают себя особенными.

Я таких людей хорошо знаю! Они и правда с виду – один в один – нормальные. Живут, работают, даже детей заводят. Не знаю, правда, что по этому поводу говорит закон, но раз мой папа до сих пор на свободе… ||

▶ Я немного отошёл от главной темы. Забыл уже, на чём остановился.

А, вспомнил! На том, что Лерка обозвала меня замечательным. Или восхитительным? Её было непросто понять из-за всех этих странных словечек. Честно, я даже половины не знал. Так, интуитивно догадывался, в чём смысл.

Но вообще мы довольно быстро нашли общие темы. Недаром Л. А. всё время подчёркивает, что у меня потрясающее чувство языка. И вообще я – прирождённый филолог.

А вот Лерка хочет стать программистом. Точнее, тестировщиком, как Колян. Который «охмурительный чел», «опупительный спец» и при этом «очуметь какой красавчик»! Я так и не понял, кто это, но на всякий случай сказал «с ума сойти». А она так возгордилась! Ну естественно, приятно ведь, когда твой выбор уважают. Про свой я по известным причинам не стал распространяться. Что мне её жалость?

Тем более я про Малинку вообще забыл. Ненадолго, но каков прогресс! Раньше я о ней каждую минуту думал.

Поэтому решил выпить ещё капельку пива, чтобы забыть окончательно. Да и как-то некрасиво было оставлять бутылку недопитой. Нас же с детства учили – съедать всё подчистую. Но напитков это правило тоже касается!

В общем, пиво я прикончил. Кажется, я и Леркину бутылку допил, пока она за чипсами бегала. А потом к нам подсел Курочкин – ну, который с дредами.

Наверное, он всё же к Лерке подсел, а меня просто не заметил. Это было понятно по тону, когда Федя вдруг сказал:

– О, парень, и ты здесь!

Я сделал вид, что не услышал. А он как прицепился:

– Слушай, бро. Сорян за тот инцидент. Я же не знал, что вы с Бабочкой ЛД типа.

А я так неприязненно:

– ЛД – это что?

А Курочкин зачем-то в потолок уставился. И такой:

– Друг, ты откуда упал? C Юпитера?

А Лерка ему в тон:

– Хи-хи-хи.

Но потом увидела, как я напрягся, и спохватилась:

– Гриш, ну ты чего? ЛД – лучшие друзья.

И Курочкин тоже:

– Ага, кореша типа.

В общем, как я понял, они оба посчитали меня последним мамонтом на планете. А я не стал их переубеждать. Пусть!

Хотя дураку же ясно – я знал, что такое ЛД. Я ведь не в тундре живу!

А вот то, что нас с Герой считают лучшими друзьями… Это был сюрприз, конечно.

Я даже Курочкина сразу простил. В конце концов, не он же это «чучело» придумал. Так, подхватил просто, не вдаваясь.

А тут ещё Лерка затараторила:

– Ой, Миша! Гриша – такой классный! Ты и сам классный, но Гриша – просто высший класс!

Потом, видно, поняла, когда Курочкин на неё глаза выкатил, что такого рода комплименты – это вовсе не комплименты, и завела по новой:

– Ребята, да вы оба – такие классные, что у меня просто нет слов. Вы даже не классные, а класснючие. Или класснющие? – И ещё так заморгала… Ну, как мне показалось, беспомощно.

А Курочкин, видно, тоже понял, что от Лерки толку ноль, вздохнул по-житейски и сказал:

– Давайте, что ли, выпьем!

И сразу на меня посмотрел. Как будто я здесь – самый главный! Понятно, что я не смог отказаться.

Хотя, если честно, пиво в меня уже ни под каким углом не лезло. Я даже подумал, не пора ли пройтись – размяться или, как там говорится, растрястись? И уже почти встал, когда Лерка вдруг завопила:

– Ну наконец-то! Горецкая, где ты ходишь? Случилось что?

И вот тогда я снова её увидел. Алинку-Малинку. Близко-близко. Не знаю, это свет так падал или из-за блёсток, но мне показалось, что лицо у неё заплаканное. Во всяком случае, расстроенное точно. Честно, я тогда Геру чуть не убил. Подумал: «Сейчас найду и отдубашу этого хоккеиста по полной программе. Будет знать, как над моей Малинкой измываться!»

Я на самом деле ещё хуже подумал, хотя в жизни ни разу не дрался. Не потому что я трус, просто зачем? В мире и так много насилия.

А Малинка, видно, что-то почувствовала и сказала, хоть я её и не спрашивал:

– Я в порядке. Просто голова немного разболелась.

И Лерка сразу:

– Ну ладно, а то пугаешь.

Тогда уже я понял, что это Савицкой предназначалось. Ещё бы! До такого попробуй дожить – чтобы Алина Горецкая мне хоть слово сказала.

Но она вдруг и правда сказала:

– Ты же Гриша, правильно?

Я чуть в обморок не грохнулся. Промямлил:

– Да-э…

А она как ни в чём не бывало:

– Ну как там твоя рука? Зажила?

И я такой:

– Э-да… Нет.

А Лерка тут же:

– Почему рука? Нога!

У меня даже волосы на голове вздыбились – от страха, что меня сейчас разоблачат. А Курочкин, как назло, тоже был в курсе событий. Чуть ли не завопил:

– Так это ты – тот перец, который после нападения выжил?

Я слова не успел сказать, а он опять:

– Чува-а-ак! Дай пятюню! Уважаю.