Григорий Распутин. Россия под гипнозом

Как мне рассказывала известный вятский краевед Нина Васильевна Рябкова (г. Вятские Поляны Кировской области), свидетельств того, что епископ Исидор был именно посажен на кол, не имеется. Это ошибочное мнение, считает исследователь, дошедшее до нас из мемуаров западных писателей, в частности – протопресвитера Михаила Польского. Это он писал, что епископ Исидор был посажен на кол в Самаре.

О том, что святого отца расстреляли именно в Вятке, говорит Нина Васильевна, впервые в 1998 году сообщила заведующая отделом Центра документации новейшей истории Кировской области (ныне – ГАСПИ КО) Елена Николаевна Чудиновских. Её публикация «Ближайший друг Григория Распутина расстрелян в Вятке» в краеведческом сборнике «Петряевские чтения», стала, по сути, сенсационной, так как долгое время было вообще неизвестно, где именно был казнён епископ Исидор. Кроме того, Елене Николаевне удалось найти интересные архивные материалы, подтверждающие, что убийство священника стало не одиночным актом террора на территории губернии, а одним из звеньев в спланированной акции местных чекистов. Так, известно, что, во-первых, вместе и Исидором было казнено ещё 15 человек; и во-вторых, в тот же день в городе Орлове Вятской губернии без суда и следствия был расстрелян протоиерей Михаил Тихоницкий. В 1993 году епископ Исидор был реабилитирован посмертно…

Казалось бы, столь известный в православном мире человек, поплатившийся за веру собственной жизнью, в наши дни должен бы почитаться как священномученик. Но не всё так просто. Как сообщил мне в телефонном разговоре руководитель Миссионерского и Молодёжного отделов Вятской Епархии протоирей Андрей Лебедев, вопрос с канонизацией епископа Исидора – человека многопланового и противоречивого – пока что до сих пор находится на стадии рассмотрения…

Отрадно одно, сказал о. Андрей, что сегодня, по крайней мере, уже известно место упокоения епископа…

* * *

Париж (Сент-Женевьев-де-Буа), 2013 г.

…Французское кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа. Правильнее было бы назвать его русским, но всё же оно французское. Кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа – некое зеркальное отражение московского Новодевичьего. Правда, несколько искривлённое, но всё же – отражение. Оба, как никакие другие, впитали в себя трагедию минувшего века – трагедию раскола Российской империи и русского народа. Эти кладбища в разных точках Европы – как два черепка когда-то единого целого. Генералы и маршалы, атаманы и наркомы, корниловцы и будённовцы, гардемарины и комсомольцы, Георгиевские кавалеры и Герои Советского Союза… Они даже там, на погостах, в своём старании держать ровное каре похожи как две капли воды. Да и фамилии – всё наши, знакомые до мурашек по коже. Объединённые одним – принадлежностью к России. И всё же – черепки: красные и белые. Такие одинаковые и непримиримо-разные.

Хотя «черепки» – не слишком ли скромно для всех тех людей? Как от великого до смешного, так от черепка до бриллианта – один шаг. А потому не будем скромничать: бриллианты, изумруды, рубины… Слишком уж безалаберно в минувшем веке разбрасывалась щедрая Россия истинным богатством – своими детьми. А когда опомнилась, оказалось, остались крупинки, мелкие осколки когда-то крупных самородков.

Малая церковка, свечи оплывшие,
Камень дождями изрыт добела.
Здесь похоронены бывшие, бывшие,
Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Здесь похоронены сны и молитвы,

Слезы и доблесть, прощай и ура,
Штабс-капитаны и гардемарины,
Хваты-полковники и юнкера.

Белая гвардия, белая стая,

Белое воинство, белая кость.
Влажные плиты травой зарастают.
Русские буквы – французский погост…

Это Роберт Рождественский. Неподражаемо-сильный и мудро-талантливый. Он тоже был здесь. Ещё в семидесятых, когда бывать у этих могил было не то что не принято – опасно. Но только не для гения. Ведь слово гения – как гранит: оно вечно. И при жизни, и после его смерти…

Есть ещё одно обстоятельство – увеличивающееся с каждым годом количество заброшенных русских могил в Сент-Женевьев-де-Буа. За прошедшие десятилетия эмигрантское сословие первой волны не то чтобы поредело – оно вымерло. А их потомки, слившись с французами, англичанами, немцами и прочими нациями, остались русскими разве что своими генеалогическими корнями. Другое дело, что многие из них до сих пор называют себя именно русскими. Как, например, Дмитрий де Кошко или Николай Лопухин, которого я встретил во время службы в храме Успения Пресвятой Богородицы при русском кладбище.