Григорий Шелихов

привлекая внимание Ростопчина к невинному содержанию письма, намеренно

четко прочел Воронцов по-французски несколько фраз, не замечая, что

мореход не понимает французского языка.

- Простите, ваше сиятельство, по-англицки малость разбираюсь,

навык в странствованиях, а французскому - господский язык - не обучен,

- проговорил Шелихов, опасаясь сказать что-нибудь невпопад на

обращенное к нему чтение.

- Что же вы молчите, этакий... простодушный, - подосадовал

Александр Романович на потерянное время. - Александр Николаевич опять

о делах ваших пишет, напоминает о задуманной вами экспедиции для

отыскания северного прохода из Сибири в Европу. - И, пробежав страницу

глазами до конца, Воронцов строго спросил, обрывая чтение: - Откуда вы

стали знакомы господину Радищеву, Григорий Иванович? И почему он о

делах ваших осведомлен, хотя бы об этом полковнике Бентаме, с которым

у вас какие-то недоразумения по корабельным делам были и который тем

не менее желает вам и солдат отдать - своих... английских, конечно? -

для каких-то завоеваний... Чего? Кому? Америке, что ли? Чем вы обидели

полковника Бентама, Григорий Иванович, так обидели, что из-за него и

брату моему, посланнику в Лондоне, огорчаться приходится?

- Виноват, ваше сиятельство, из Колымы в Архангельск дорогу

сыскать не собрался, а по Америке из Восточного океана в Атлантический

разыскать проход Баранову приказание дал... там оно легче... Что

касается полковника Бентама... - Шелихов понял, что президента

коммерц-коллегии более всего интересуют его встречи с полковником

Бентамом.

От Бентама мореход чаще, чем от других иностранных соперников,

выплывавших из просторов Великого океана, выслушивал за стаканом

дружественно распиваемого грога предложения о переходе на службу

английской короне. Бентам, ссылаясь якобы на банкротство, очень легко

отказался от своих прав на совместно построенный в Охотске галиот и

даже отдал в полное владение Шелихову корабль вместе с английским

капитаном. Злоумышлял, англицская собака! Но Григорий Шелихов, -

старого воробья на мякине не проведешь, - разгадал неладное, не дался

в обман - корабль взял, а штурмана англицского, снабдив деньгами, на

родину отправил.

- Было такое, ваше сиятельство, в океанском моем житье-бытье

было, и на Алеутах и на американском берегу случалось... -

неопределенно сказал Шелихов, объясняя недоразумение, возникшее вокруг

корабля и снятия с него английского штурмана.

Григорий Иванович, описав обстоятельства и обстановку знакомства

своего с Радищевым, не только рассказал обо всем, ничего не утаивая,

вплоть до последующего разговора с Державиным в Петербурге, но и

позволил себе пренебрежительно, весьма к месту и настроению

слушателей, отозваться об отношении графа Зубова к Америке.

Небрежность Зубова, проявленная к защите российских владений

против бентамовских солдат и коннектикутских карабинов бостонцев, как

и предпочтительное отношение фаворита к планам завоевания Персии,

вызвали сдержанную улыбку Воронцова и раскатистый хохот Ростопчина.

- Ха, ха, и воображает себя равным Питту и Гренвилю!* Людям

стократ умнее себя подает - ха-ха-ха! - два пальца... Приходится,

конечно, мириться, но понять выбор ее величества трудно, -

верноподданнически усумнился Ростопчин во вкусе самодержицы... (*

Крупнейшие политические деятели Англии того времени.)

- Оставим это... частные дела потом, Федор Васильевич, и in a

narrow circle,* - сказал осторожный Воронцов и спросил морехода,

что-то обдумывая: - Вы сохранили дружбу с полковником Бентамом? (* В

более узком кругу (англ.).)

- Не подорожил, ваше сиятельство... Ловил он меня! В запрошлую

осень приплывши в Охотское, привел меня в каюту, подал стакан рому,

другой, а потом и начал - солдат сулит, и губернаторство, и еще...

разное... Я пью... молчу... Он ключик показал, открыл сундук в углу, а

в нем набито - билеты английские банковые, радужные, золото... "Все

твое, говорит, если на нашу сторону перейдешь", а я ему - меня аж в

груди ударило - я ему: "Деньгами, господин Бентам, не возьмешь -

своими кур кормлю, а сундук подари... я его в гальюн* для "Святителей"

- это корабль мой, ваше сиятельство, - приспособлю, матрозам... нужду

оправлять". Он ко мне с кулаками было сунулся, но... - Григорий

Иванович лениво ухмыльнулся при воспоминании о чем-то забавном,

последовавшем за этим "но", и равнодушно выговорил: - Расстроилась

дружба, ваше сиятельство! (* Отхожее место на корабле.)

Ростопчин, с молодости игравший на понимании русской "натуры", в

этот раз, не выжидая отклика хозяина, неудержимо расхохотался.

Снисходительная улыбка разгладила поднятые брови и прояснила взгляд

Воронцова. До него не сразу дошло назначение, которое Шелихов придумал

денежному сундуку полковника Бентама.

- "Для святителей приспособлю", ах, шельма! Вот она, находчивость

русская, ваше сиятельство... хо-хо-хо! - грохотал Ростопчин, забывая