Григорий Шелихов

двуглавым орлом, по ее сторонам были наклеены (иногда выгравированы)

три печатных указа Петра, относящиеся к отправлению законности и

правосудия в империи.)

- Как звать? Откуда родом? Занятие или ремесло? - спрашивал

наместник, как обычно допрашивают подследственных или подсудимых

людей.

- Извольте видеть, тот и есть, кто нам нужен, - обратился Пиль к

незнакомцу в сером мундире. - С чего угодно приступить, господин...-

Пиль сделал вид, что забыл фамилию прибывшего из столицы чиновника.

- Кайданов, ваше превосходительство! - подсказал тот с

невозмутимым видом. - Если не возражаете, зачитаем предписание и

отберем расписку, а уж потом...

Чиновник встал и, слегка прокашлявшись, ровным, монотонным

голосом прочел взятую из лежавшей перед ним на столе стопки бумаг ту,

для оглашения которой он проделал шесть тысяч верст до Иркутска.

- "Его превосходительству Восточной Сибири и Колыванского края

наместнику, генерал-поручику и кавалеру Ивану Алферьевичу Пилю.

Между несчетными благами, коими Россия облагодетельствована от

Екатерины Вторыя, приятнейшими почитать должно добрые сношения с

китайским двором и мир на дальней восточной границе нашей державы.

Поелику ненужное и вредное устремление иркутского первой гильдии купца

Григория Шелихова, хотя и поддержано вашим превосходительством, явно

угрожает нарушением заключенных высокими сторонами трактатов и

вытекающей из оных обоюдной пользы, предписываем направляемому в ваше

распоряжение младшему советнику коллегии иностранных дел Кайданову

объявить ему о сем под вашим наблюдением и отобрать подписку в

объявлении означенного Шелихову нашего распоряжения.

Президент коллегии иностранных дел генерал-фельдцейхмейстер и

наместник Таврический 3убов".

- Уразумели? Подпишитесь! - протянул петербургский чиновник

прочитанную бумагу Шелихову. В голосе его явно звучала недопустимость

сомнений в "благодеяниях" императрицы, от которых изнывала Россия, и -

еще более - убеждение в ненужности "вредных устремлений" купца

Шелихова.

Совершенно ошеломленный, мореход молчал, с лицом, залитым краской

стыда и посрамления, склонился над столом и после мгновенного

колебания вывел крупными размашистыми буквами: "Иркутский первой

гильдии купец, именитый гражданин города Рыльска Григорий Шелихов".

- Титулование при подписании правительственных указаний излишне,

- поморщился Кайданов, но, увидев бешеные глаза Шелихова, отступил от

него на шаг и обратился к Пилю: - Разрешите приступить к опросу, ваше

превосходительство?

Пиль молча кивнул и, не выдерживая бесстрастия, которое следовало

бы соблюдать как тон, приличествующий в присутствии представителя

верховной власти, сказал членам совестного суда:

- Старая кляуза! Господа заседатели уже немало приложили труда,

чтобы распутать ее злонамеренность. Я полагал, что адмиралтейская

коллегия, удостоверившись из представленной журнальной мореходческой

записки и свидетельских сказок, в которых отнюдь не утаивались все те

покушения, какие были от американцев на компанию Шелихова и от него на

них, признала законность самозащиты. А сейчас вижу, в дело вошла

иностранная коллегия по причинам, которые прибывший к нам в сей оказии

господин... - Пиль упорно забывал фамилию петербургского чиновника и,

услыхав скромно подсказанное "Кайданов", произнес отчетливо: -

...господин Капканов разъяснить мне не мог, то и нам остается,

выполняя волю высшего начальства, заново рассмотреть донесение

подлекаря Бритюкова капитану Биллингсу от второго ноября тысяча

семьсот восемьдесят седьмого года... Впустить Бритюкова!

В кабинет наместника в сопровождении тюремного конвойного солдата

вошел и остановился на пороге, испуганно щуря подслеповатые гноящиеся

глаза, заросший рыжей щетиной неказистый мелкий человечек. Оглядев его

с брезгливым интересом, петербургский чиновник, принявший на себя,

по-видимому, роль прокурора, обратился к Шелихову:

- Ты... вы... знаете этого человека, Шелихов?

- Очень даже хорошо знаю, ваше благородие! - твердо ответил

мореход. Он вполне уже овладел собою и решил покорно принять срам и

наказание за старый "грех". - Этот человек на кораблях единою почти

тягостью был в плавании моем.

- Почему, любопытно знать, именно этот человек, сообщавший власти

о противозак... о сомнительных действиях ваших, был вам в тягость?

- Его спросите, ваше благородие, он про то знает, да и в деле

имеется...

- Я вас спрашиваю, Шелихов!

- Ярыжка он кабацкая, а не лекарь. Он не пользовал людей, а

множил их недуги, духовные и телесные. Спирт для лекарских надобностей

аптеки корабельной до дна высушил и дружкам своим споил. Женщин и

девок американских за спирт к блуду склонял и Коновалова, накачавши

спиртом, во зло мне за взыскательность к его безобразиям на черное

дело натолкнул, а опосля...

- Так, достаточно! Разберемся теперь в отодвигаемом вами от себя

черном деле... - Петербургский чиновник порылся в бумагах. - Ага, вот