Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

«Одной из причин неслыханного краха германской социал-демократии, — писал Зиновьев, подразумевая ее отказ от участия в едином рабочем фронте, — и приведшего к недавнему провалу попытки революции в Германии, — некогда могущественной пролетарской партии, несомненно, явилось засилье рабочей демократии, в частности окостенение партийного аппарата. Партийная машина, партийный аппарат все более сводили на нет самодеятельность членов партии.

Отпугивающий пример германской социал-демократии постоянно должен стоять перед глазами любой массовой пролетарской партии. Пожалуй, для такой партии, как наша, которая является единственной легальной партией в стране и которая управляет государством, отпугивающий пример германской социал-демократии особенно поучителен».

«Каждый большой партийный аппарат, — со знанием дела разъяснял далее Зиновьев, — разветвляясь и разрастаясь, несомненно несет в себе самом внутренне присущие ему опасности. Видеть это необходимо, но это, разумеется, не значит, что мы можем отказаться от разветвленного и могучего партаппарата... За последнее время у нас начинает становиться модой поносить партийный аппарат. Слово “аппаратчик” в устах наших “критиков” становится почти таким же ругательным словом, как и “чекист” в устах меньшевиков и эсеров».

И Зиновьев решил раскрыть численность того самого партийного аппарата, к которому относился и сам. Привел такие цифры. В обкомах, губкомах и крайкомах — 3 600 человек, в райкомах и укомах — 8 331, платных секретарей волостных комитетов и ячеек — 6 900. Всего же 18 811 человек на 360 тысяч членов партии. Уточнил: из них ответственных работников 7 500. «При этом, — пояснил, — надо еще иметь в виду, что значительная часть их является ответственными работниками советского аппарата». Завершив подсчеты, заявил: «Итак, весь партийный аппарат на весь Союз ССР, обнимающий одну шестую часть всего земного шара, состоит из 18 тысяч “аппаратчиков”».

Перешел к ЦК, особенно подвергавшемуся нападкам со стороны оппозиции. Сообщил: за период с 1 января текущего года он рассмотрел 30 групп вопросов, в том числе — о едином сельхозналоге, о кооперации, об экспорте хлеба, о местном бюджете. Завершил же общую характеристику так: «Наиболее “аппаратные” люди теперь принадлежат иногда к числу тех, которые на все корки разносят партаппарат... Таким критикам и невдомек, что бывают такие задачи, которые никакой аппарат не разрешит... И в то же время эти “критики” не понимают того, что ни одна из элементарнейших задач государственной власти и нашей партии в нынешнюю эпоху не может быть разрешена без крепкого аппарата».

Только затем подвел предварительный итог. «Давайте, — писал он, — критиковать и исправлять наш партийный аппарат. Никакой самовлюбленности, никакого казенного оптимизма, никакого рутинерства. То, что подлежит исправлению, должно быть исправлено без дальнейших слов. Но что недопустимо, так это вместе с водой выплескивать из ванны и ребенка. Гибкий, связанный с широкими массами членов партии, отзывчивый, культурный, постоянно обновляемый снизу, партийный аппарат есть единственная серьезная гарантия того, что мы сумеем бороться с бюрократизмом государственных учреждений».

Конечно же, Зиновьев адресовал статью всем без исключения читателям «Правды». И тем, кто без колебаний следовал за ЦК, и пока еще сомневающимся, и тем, кто лишь становился в ряды оппозиции. Потому в статье и отсутствовали какие-либо выпады против Троцкого, тем более — критика его взглядов.

Принципиально иной характер носила речь Зиновьева на собрании бюро ячеек 13 декабря — перед представителями хотя и низового, но все же партаппарата. Речь открыто дискуссионная, ибо и до него, и после выступали те самые представители оппозиции, против которых и была направлена речь — Преображенский, Сапронов, И. Н. Смирнов. И Зиновьев прежде всего полемизировал с ними.

«Почему проблема рабочей демократии, — вопросил он, — выдвинута именно сейчас, в декабре 1923 года? Среди некоторых наших оппозиционеров ответ готов. Они начинают острить относительно “Манифеста 7 декабря” — единогласной резолюции ЦК, как известно, появившейся в печати 7 декабря». Но дал Зиновьев и собственный ответ на заданный им же вопрос. Правда, ссылаясь на слова Ленина, сказанные при принятии НЭПа. «Два года надо передышки, — объяснял Григорий Евсеевич, — чтобы отдохнуть, чтобы мы получили от рабочих в два раза больше поддержки и интенсивности, и это есть ответ на наш вопрос».

«Тот год или два, — продолжил Зиновьев ответ, — о которых говорил т. Ленин, теперь истекли. Создалась новая обстановка для проведения намеченных решений. Давайте воспользуемся этим и приступим к их проведению. А “критика” в духе Преображенского и Сапронова партией будет отброшена...