Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

И сразу же поспешил все же оговориться: «Чан Кайши... объективно все же ведет освободительную борьбу... Играет прогрессивную роль, ведя борьбу против империализма. У нас есть внутри Гоминьдана возможность использовать эту специфическую ситуацию, чтобы усилить снизу левое крыло в Гоминьдане и через этот механизм усилить наши стратегические узловые позиции в армии и правительстве (Китая)»⁵³⁴.

Бухарину вторил Сталин. На московском партактиве 5 апреля заявил: «Китайская революция —... национально-освободительная. Поэтому выкидывать министров-капиталистов скоро нельзя... У нас была из Шанхая телеграмма о восстании. Мы сказали: молчите. Мы им запретили и хорошо сделали. Мы сохранили резерв революции... Каналов воздействия на Гоминьдан достаточно. Мы не будем подчеркивать своей руководящей роли»⁵³⁵.

Очень скоро просчитались оба. Совершили, упорствуя в своих оценках положения, вопиющую политическую ошибку. 12 апреля 1927 года Чан Кайши совершил государственный переворот. Разорвал все отношения с общенациональным правительством Ван Цзивея, находившимся в Ухане. 18 апреля создал свое правительство, в Нанкине, уже без левых гоминьдановцев и коммунистов.

Теперь большинству, и прежде всего Сталину и Бухарину, следовало как можно скорее признать свою ошибку в отношении Китая. И, главное, непременно дезавуировать выглядевшую теперь несомненно ошибочной резолюцию 7-го расширенного пленума ИККИ, принятую под давлением Бухарина. Утверждавшую: «Мнение, будто коммунистическая партия должна покинуть Гоминьдан, ошибочное»⁵³⁶.

Вместе с тем, большинству, чтобы не признавать правоту Зиновьева и Троцкого, чтобы тем самым сохранить свое властное положение, следовало любым способом усилить критику лидеров объединенной оппозиции. Использовать для того любой представившийся повод. Самый незначительный, даже надуманный.

1.

На очередном пленуме ЦК, открывшемся 19 апреля, четвертым пунктом повестки дня стало сообщение «О последних событиях в Китае и решениях ЦК в связи с ними». Внезапно внесенное и порученное Рыкову, а не Бухарину, как вроде бы следовало. Сообщение, оказавшееся докладом и породившее еще до того, как было сделано, острый конфликт.

Сначала Зиновьев опротестовал отказ Секретариата пленума распространить среди членов ЦК его тезисы к выступлению Рыкова только на том основании, что изложены они на 54 машинописных страницах. «Сегодня этот вопрос стоит, — объяснил Зиновьев. — Будет доклад, будут прения. Стало быть, каждый член ЦК, безусловно, имеет право изложить письменно ряд предложений своему ЦК...

Вы видите, товарищи, что вышла Китайская коммуна немножко наоборот. То есть нечаянно поздравили генералов Галифе (известен жестокой расправой с парижскими коммунарами в 1871 году — Ю. Ж. ) или Кавеньяка (беспощадно подавившего во Франции июльское восстание 1848 года — Ю. Ж. ). Этим объясняется то, что пришлось ряд фактов сообщить в этой записке...

Несколько дней назад, на собрании актива товарищ Сталин и товарищ Бухарин говорили, что они Чан Кайши используют и в любой момент могут выгнать. Они используют его, как крестьяне используют каждую кобылу. Чан Кайши, по их словам, выше на голову Керенского и Церетели потому, что он ведет борьбу против империализма. Эта политика неверна. И когда дают документ, излагающий, почему именно эта политика неверна, его кладут под спуд... Я думаю, что это может только затруднить решение такого серьезного вопроса, как китайский»⁵³⁷.

Зиновьеву не удалось настоять на своем праве. Его тезисы разослали «в установленном порядке» уже после закрытия пленума. Мало того, абсолютным большинством голосов (всего четыре против) постановили считать доклад Рыкова и прения по нему секретными, почему и не стали их стенографировать. В силу этого невозможно узнать, как же объяснил Рыков провал линии ПБ в китайском вопросе, какие выводы сделал. Доступны только тезисы Зиновьева, позволяющие понять точку зрения не столько оппозиционеров, сколько бывшего главы Коминтерна с его уязвленным самолюбием. Привыкшего за семь с половиной лет политику зарубежных компартий определять самому, а не принимать выработанное другими.

Первые разделы тезисов носили чисто теоретический характер. Зиновьев подробно растолковывал, широко опираясь на Ленина, что такое национально-революционное движение, какова его взаимосвязь с буржуазной демократией, возможна ли классовая самостоятельность пролетариата в отсталых странах, каковы вообще перспективы китайской революции. И только на 21-й странице (из оказавшихся в тезисах 60) перешел к тому, что и обещал сделать для информирования членов ЦК об истинном лице Гоминьдана.