Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

«Оппозиция (Троцкий и Зиновьев), — отмечало предложение, внесенное на голосование пленума, — в своем фракционном ослеплении скатилась на путь, ведущий против безусловной и безоговорочной защиты СССР в борьбе против империалистической интервенции, причем эту свою антиреволюционную позицию оппозиция пытается обосновать тем, что существующие руководящие органы СССР и ВКП являются “термидорианскими”, ввиду чего необходимо, по мнению оппозиции, прежде всего сменить эти органы, чтобы организовать потом оборону СССР... Оппозиция стала на путь прямого раскола Коминтерна,.. организации новой партии против ВКП,.. открытого раскола в ВКП... »⁵⁵²

Только опираясь на столь надуманные обвинения, пленум был готов принять самое жесткое из возможных решение — исключить Троцкого и Зиновьева из состава ЦК.

Изменило ход событий внезапное вмешательство Зиновьева. Неожиданно для всех сделавшего важное заявление от имени не только своего, но и еще одиннадцати видных старых большевиков.

«Уже до открытия пленума, — твердо произнес он, — во всех газетах по сигналу центра начался дождь статей с обвинениями оппозиции в пораженчестве, в условном оборончестве и так далее... В ряде городов начались исключения оппозиционеров (из партии — Ю. Ж. ) и даже аресты... После всего этого т. Орджоникидзе выступает со своими тремя условиями (отказ от полупораженческой теории т. Троцкого, отказ от политики раскола в Коминтерне, отказ от политики раскола в ВКП — Ю. Ж. ), и члены Политбюро стали изображать, будто это есть стремление к миру, уступка оппозиции.

Несмотря на то, что нам было ясно, что все это есть маневр, чтобы запутать партию, что исключение из ЦК Зиновьева и Троцкого и дальнейшая кампания клеветы против оппозиции были ранее предрешены, несмотря на это, мы отнюдь не ответили отказом. Мы ответили заявлением (смотри речь Зиновьева), в котором шли навстречу трем условиям, предъявленным Орджоникидзе, и которые вполне могли лечь в основу действительного мира...

Мы заявляем еще раз: ни площадные ругательства, ни угрозы провести против нас новую клеветническую проработку нас не испугают. Клеветнические клички “пораженцы”, “условные оборонцы” и прочий вздор к нам не пристанут. Рабочие вам в этом не поверят. Это скомпрометирует лишь тех, кто к этому прибегает. Но мы заявляем еще раз твердо и определенно: мы — за единство нашей партии! Мы — против раскола, откола и отсечения! Мы — безусловно против двух партий! Мы — за роспуск всех фракционных групп партии! Мы — за совместную подготовку 15-го съезда, как это было при Ленине. Тогда 15-й съезд разрешит кризис в партии.

Каждому искреннему реальному шагу в этом направлении мы с готовностью, по-большевистски, пойдем навстречу»⁵⁵³.

Такое заявление лидеров оппозиции вынудило председательствовавшего Рыкова, с одной стороны, вторично предложить сформировать комиссию для выработки окончательного текста резолюции. Но с другой — объявить, что постановление президиума ЦКК пока еще вступило в силу. Только потому работа над проектом заняла два дня, да еще и с привлечением представителей оппозиции — Зиновьева, Каменева, Бакаева, еще четверых. Окончательно согласовали текст резолюции вечером 9 августа. Оказавшийся — видимо, благодаря позиции, занятой Сталиным, непредвиденно мягким:

«Объединенный пленум ЦК и ЦКК постановил снять с обсуждения вопрос об исключении тт. Зиновьева и Троцкого из ЦК партии и объявить им строгий выговор с предупреждением. Объединенный пленум ЦК и ЦКК считает, что все это может оказаться некоторым шагом к миру в партии»⁵⁵⁴.

3.

То, что произошло затем, объяснить весьма трудно. Всего месяц спустя, 3 сентября, Зиновьев вместе с Троцким, Мураловым и Петерсон обратился в ПБ, президиум ЦКК и ИККИ с неожиданным для тех пожеланием.

«Факты, — писали они, — разворачивающиеся после объединенного пленума у всех на глазах, ставят явно под угрозу всю подготовку 15-го съезда. Незачем говорить, что 15-й съезд мог бы, при надлежащей подготовке, сыграть крупную роль и действительно облегчить нашей партии выход из нынешнего кризиса. Он мог бы содействовать сплочению партии, мог бы и должен был бы положить конец начатому сверху расколу Коминтерна. Все это он мог бы, однако, выполнить лишь в том случае, если бы подготовлялся так, как подготовлялись, даже при наличии гораздо менее серьезных разногласий, наши съезды при Ленине...

Ничего подобного нет теперь. Все делается наоборот. ЦК сам удвоил свои полномочия вопреки уставу. Он созывает съезд через два года после 14-го. ЦК перед съездом удесятеряет репрессии против инакомыслящих... В Москве, Ленинграде, на Украине, в целом ряде мест конференции должны начаться, а местами уже закончиться в двадцатых числах октября, тогда как начало официальной дискуссии Центральным комитетом обещано на первые числа ноября. Это значит, что официальная дискуссия сможет начаться тогда, когда районные конференции будут уже законченными, во всяком случае, будут закончены выборы на них. Если все это так и произойдет, это будет насмешкой и издевательством над правами членов партии».