Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

Но вместо того чтобы, обосновавшись в новом кабинете здания наркомата на Чистопрудном бульваре, знакомиться с выпавшими на его долю проблемами, Зиновьев погрузился в высокую политику. Читал и перечитывал, обдумывал доклады и выступления делегатов 17-й партконференции, открывшейся 30 января 1932 года. Призванной рассмотреть весьма непростое положение, сложившееся с выполнением плана развития народного хозяйства. Вступившим в четвертый, последний год — ведь по призыву 16-го партсъезда пятилетку предстояло завершить в четыре года, то есть к концу наступившего, сделав его решающим. Но как бы ни хотелось руководству ВКП(б) вскоре пафосно рапортовать о победе на хозяйственном фронте, намеченные цели оставались не достигнутыми.

1.

Так и не вступили в строй, не дали продукции те самые предприятия, которые должны были стать становым хребтом индустрии — Магнитогорский и Кузнецкий, Нижне-Тагильский и Криворожский, Ново-Краматорский металлургические комбинаты. Только близилось к завершению строительство других металлургических заводов — Азовстали (Мариуполь) и Запорожского. Возведение Ново-Липецкого решили отложить на более поздний срок, а про Хоперский как бы забыли вообще.

Потому-то запланированное производство черных металлов отстало чуть ли не вдвое. Страна к концу 1931 года получила чугуна 4, 8 млн т вместо плановых 1 млн стали — 5, 6 млн т, а не 10 млн проката — 4, 1, а не ожидавшихся 8 млн. Такое же положение сложилось и с добычей угля. Два крупнейших бассейна, Донецкий и Кузнецкий, «выдали на гора» не 75 млн т, а лишь 56, 7 млн⁶³⁰.

И все же за три года Советский Союз стал иным. Сошли с конвейера первые тракторы Сталинградского, Харьковского, Челябинского, комбайны Саратовского заводов, первые автомобили Нижегородского и Московского. Заработали, хотя еще и вполсилы, Уральский (Свердловск) и Краматорский машиностроительные заводы. Луганский и Харьковский паровозостроительные выпустили образцы новых мощных паровозов — «ФД» для товарных составов и «ИС» для пассажирских. Начали давать остро необходимые металлорежущие станки заводы в Москве, Нижнем Новгороде, Харькове, искусственный каучук — завод в Ярославле. До ввода в строй Днепрогэса оставались считаные недели...

Отставание от широко разрекламированного плана никто и не думал скрывать. О том постоянно писали газеты, а теперь вот заговорили на партконференции. Искали и находили причины срыва. Признавали, что принятый в 1929 году план был крайне необходим, только время, определенное на его воплощение в жизнь, оказалось недостаточно. Не четыре, и даже не пять лет требовалось для его выполнения, а гораздо больше. Но выполнить его стало долгом чести.

Правда, прежде всего следовало исправить множество ошибок. Наладить работу железнодорожного транспорта, по вине которого срывалась своевременная поставка оборудования на строительные площадки. Резко повысить производительность труда — компенсировать нехватку квалифицированных рабочих. Ведь их приходилось привозить из деревень — либо завербованных, либо высланных кулаков, и обучать в работе. Не хватало и инженеров, знающих и новейшую технологию, и новейшие машины, и новейшее производство...

Вот о том и говорили на конференции. А потому и решили, не обманывая себя, считать работы 1929-32 года ПЕРВЫМ пятилетним планом, а их завершение в 1933-37 годах — ВТОРЫМ.

Но имелись и иные, столь же важные, неотложные проблемы, о которых на партконференции не обмолвились ни словом, ни намеком.

Прежде, до начала выполнения пятилетнего плана, для обеспечения народного хозяйства поступали предельно просто. Все, что могли, отправляли на экспорт. Почти половину его в 1927-28 хозяйственном году составляли пушнина — 17%, нефть и нефтепродукты — 15, 4%, лесоматериалы, включая спички — 12, 6%. Во вторую, второстепенную группу товаров, предназначенных для вывоза, вошли яйца — 6, 4%, масло — 6, 2 %, зерно — 5, 4%, лен и кудель — 3, 3%, жмыхи — 2, 6%, мясопродукты — 2, 2 %, сахар — 1, 6 %¹.

Именно доходы от внешней торговли и должны были покрывать расходы на индустриализацию. Так, во всяком случае, полагали и глава правительства СССР А. И. Рыков, и нарком внешней и внутренней торговли А. И. Микоян. Однако мировой экономический кризис, начавшийся в октябре 1929 года, то есть с начала осуществления пятилетнего плана, спутал все расчеты. Теперь ни одна страна не желала покупать, а стремилась лишь к одному — продавать. И продавать как можно больше, подороже. Между тем, всего за три года — 1929-31, чтобы индустриализировать страну, Советскому Союзу уже пришлось заплатить американским фирмам — «Форду», «Катерпиллеру», «Джон Диру», «Дженерал электрик», «МакКи» — 350 млн долларов; германским за поставку строительных машин и механизмов — свыше миллиарда марок⁶³¹, еще так и не рассчитавшись за сделанные и предстоящие заказы по уже подписанным договорам. А потому самым острым, но обсуждавшимся только в ПБ стал вопрос: откуда же взять валюту?